Том 6. Бартош-Гловацкий. Повести о детях. Рассказы. Воспоминания
Шрифт:
Эта перемена нелегка. Нужно еще преодолеть тысячу сопротивлений и тысячу предрассудков, нужно выковать волю и бдительность, нужно воспитать понимание многих проблем, многих дел.
Но здешний пролетарий прошел тяжелый жизненный путь под капиталистическим ярмом. Он умеет работать и хочет работать. Он вел долгую и кровавую борьбу, закалился в этой борьбе и поэтому сумеет твердо стоять на страже того, что получил. Он умел верить даже в самые тяжкие, самые темные дни, а теперь-то его вера будет несокрушима. Он умел отдавать свою жизнь и свою кровь за дело рабочего класса — сумеет и теперь отдать жизнь за Советский Союз. Он
– ПУТЬ К НОВЫМ ДНЯМ -
Черна ночь, среди которой живет трудящийся человек в царстве капитала. Сгибается надломленная спина. Неустанно гудит над головой машина. Как быстрый приводной ремень, мчится, пролетает молодость в пыли фабричных цехов. Зеленая плесень на стенах подвальной каморки, ветер свистит сквозь щели твоего чердака. Съежившиеся от холода дети по нарам, дети — воспитанники уличных канав. Бессонные глаза над типографским набором, свинец, пожирающий живую кровь. Коричневые легкие рабочего табачных фабрик. Черные легкие шахтера. Свертывающаяся в мелкие, острые кристаллы, переродившаяся от вечной жары кровь литейщика. Ты работаешь с рассвета до ночи на насущный хлеб.
Или странствуешь, безработный, по безнадежным пустыням городов. Тысяча домов — и ни одной крыши, чтобы защитить от дождя твою голову. Тысяча пекарен — и ни одной, чтобы испечь тебе круглый теплый хлеб. Тысяча фабрик, тысяча шахт — и ни одна не нуждается в твоих руках.
Или: у тебя дырявая соломенная крыша над головой и лоскуточек пашни — маленький, малюсенький. Бесплодным песком рассыпается в руках твоя пашня, мокрой грязью разливается под плугом твоя земля. Древесная кора, подмешанная в лепешки из горькой муки, зеленый тростник, собранный ранним летом на болотах и обманывающий голод. Голодная корова мычит в хлеву, черными значками на белой бумаге вырастают подати, которые ты обязан заплатить.
Среди черной ночи ты продираешься к заре. В черной скале пробиваешь свой путь к новым дням. Высока тюремная стена, крепки решетки в тюремном окне. Синий мундир полицейского, отсвечивающий оловянным блеском полицейский шлем в дни их «боевой готовности».
Выйти на рабочем собрании — рассказать что и как. И раздается слово: «забастовка», отдается эхом о городские стены. Неделю, другую, месяц ты стоишь, сжимая кулаки, в рядах борцов. И вот наступает момент: надо выйти на улицу и кровью написать свои требования на мостовой — требования хлеба и работы. И упасть на круглые камни булыжника под залпом полицейских винтовок.
Ночью, украдкой, печатать в подпольной типографии пламенные слова прокламаций, которые разойдутся среди людей. Вывесить на телефонных проводах красный флаг — пусть полыхает ярким огоньком, пока его не снимут, не стащут полицейские руки.
Сойтись в сарае над рекой, приглушенным голосом читать вести в запрещенной газетке. Застыть у радиоприемника, вслушиваясь в далекий голос. Прокрадываться из деревни в деревню с пачкой листовок, раздавать их верным, вернейшим из верных. За тобой день и ночь шаги шпиона. Тихие, крадущиеся шаги. Взгляд зорких, бегающих глаз. Черные отметки в полицейской картотеке.
В черной скале пробиваешь ты путь к новым дням. Годы,
Ты бьешься с тьмой! Борешься с тьмой изо всех своих сил. Тьма заливает тебя могучей волной. Прилив и отлив — и вот тебе кажется, что ты уже у цели. Кажется, еще удар — и ты свободен.
Но снова надвигаются волны мрака, снова тюремная стена, жесткий голос фабриканта, окрики надсмотрщика на барском поле, железные оковы на руках.
Ты падаешь и снова встаешь, снова порываешься вперед — и снова опускаются обессилевшие руки.
И вот наступит день, и тебя, беззащитного, отдадут в жертву бомбам и пулеметам. Те, кто заставлял работать на себя, кто отнимал у тебя молодость, силы, бросят тебя на железную стену танков.
Спокойно отдадут в жертву пламени соломенные кровли твоих деревень, дома, которые давали тебе кров. Хладнокровно отдадут тебя в жертву, сами уйдя в места, которые им покажутся безопасными.
И ты остаешься лицом к лицу с гибелью…
И тогда с Востока, со стороны, куда всегда были устремлены твои глаза, двинутся красные полки.
Красная звезда, которую ты знаешь.
Загремит песня, которая годы и годы была для тебя песнью гнева, песнью борьбы, — в этот сентябрьский день зазвучит как весть освобождения.
На земли, где крестьяне годами приветствовали друг друга шепотом: «Долой оккупанта!» — придет Красная Армия, твоя армия.
Деревенские цветы, пестрые георгины упадут на проходящие по дорогам танки. Радостными кликами загудит высыпавшая на улицы толпа.
Радостные, прекрасные несутся над землей сентябрьские дни, дни, когда падают оковы и широко дышит грудь. Отхлынули волны мрака. Рухнула стена, годами отделявшая от света. Рассыпалась скала, в которую ты бил молотом воли, молотом упрямой веры.
Ты свободен!
Проходят дни, и вот знаменательной датой твоей жизни встает первая годовщина. Первая годовщина, как ты, наконец, на своей земле, ибо земля Советского Союза — это земля всех трудящихся. Первая годовщина, как ты, наконец, на родине, ибо Советский Союз — родина всех борющихся. Годовщина, как ты, наконец, работаешь на себя, сам куешь свою судьбу. Ты — сам хозяин, сам отдаешь себе приказы и сам их выполняешь, сам строишь здание для себя.
Каждая больница, основанная на освобожденных землях, каждая новая школа, каждый детский сад, каждая фабрика — свидетельство твоей правды.
Каждый колхоз, возникающий на земле, которая когда-то была барской, каждый совхоз, который укрепляет благосостояние твоей страны.
Нет господ и рабов. Нет обиженных и обидчиков. Нет эксплуатируемых и эксплуататоров.
Оглянись назад и посмотри, что сделано.
Ты увидишь разрушенные барьеры ненависти, которые возвышались между людьми разных национальностей. Увидишь сотни школ в местах, где их никогда не было. Увидишь больницы и санатории там, где человек умирал без помощи и спасения. Увидишь детские сады там, где раньше единственной воспитательницей была уличная канава. Ты увидишь полные руки труда там, где раньше царила безработица. Увидишь крестьянские плуги на полях, которые раньше были собственностью одного человека.