Том 6. Флаги на башнях
Шрифт:
— Как это «влюблены»? Как это «сердце»! Вот еще новости! Я тоже влюблюсь, и каждому захочется! Ванде нужно школу кончать, а тут этот принц на нее глаза пялит! Эти соображения Зырянского были так убедительны, что Витя Торский вышел наконец из своего нейтралитета:
— Действительно, Петро, ты допрыгаешься до общего собрания.
Перед лицом этой угрозы Воробьев даже побледнел немного, но не сдался:
— Странные у вас, товарищи, какие-то правила: Ванда взрослый человек и комсомолка тоже. Что же, по-вашему, она не имеет
Все, что говорил и мог говорить Воробьев, вызывало у Алеши Зырянского самое искреннее возмущение:
— Как это — взрослый человек! Она колонистка! Права еще придумал!
Торский более спокойно пояснил влюбленному:
— Выходи из колонии и влюбляйся сколько хочешь. А так мы колонию взорвем в два счета.
Зырянский смотрел на Воробьева, как волк на ягненка в басне.
— Вас много найдется охотников с правами!
Соломон Давидович слушал, слушал и тоже возмутился:
— Но если бедная девушка полюбила, так это нужно понять!
Зырянский и Соломону Давидовичу объяснил:
— Они только этого и ждут, до чего вредный народ…
— Кто это?
— Да влюбленные! Они только и ждут того, чтобы их поняли. Это вредный народ! Тут у нас завод строится, план какой трудный, с Воленко, смотрите, что получилось, а им что? Они себе целуются по закоулкам. Целуешься, Воробьев? Говори правду!
— Да честное слово…
— Целуются, им наплевать. И до чего нахальство доходит, еще в глаза смотрят, мы их должны понимать! Жалеть! Ах, они влюбились!
Соломон Давидович рассмеялся:
— И они правы, к вашему сведению. Это же довольно трудная операция — если человек влюбится.
Воробьев грустно опустил голову. Зырянский еще раз сказал:
— Так и знай, будете стоять на середине: ты и Ванда.
И убежал вверх по лестнице.
Похожай добродушно положил руку на плечо влюбленного:
— Ты, Петр, с ними все равно не сговоришься. Это, понимаешь, ты, не люди, а удавы. Ты лучше умыкни!
— Как это?
— А вот, как раньше делалось: умыкни! Раньше, это, значит, поведут лошадей к задним воротам, красавица, это, выйдет, а такой вот Петя, который втрескался, в охапку ее и удирать.
— А дальше что? — спросил Торский.
— А дальше… мы его нагоним, морду набьем, Ванду отнимем. Это очень веселое дело!
Соломон Давидович проект Похожая выслушал с улыбкой:
— Зачем ему на лошадях умыкивать? Это совсем старая мода. У него же машина. И на чем вы его догоните? Другой же машины нету. И они вполне в состоянии прямо в загс! И покажут вам на общем собрании справку, вы еще салютовать будете как миленькие. В это время прибыли в вестибюль новые персонажи, и Соломон Давидович произнес более прозаические слова:
— Однако глупости побоку. Едем, товарищ Воробьев, а то плакали наши наряды.
Продолжение этого разговора произошло через неделю. Был выходной день. Вся колония культпоходом ходила на «Гибель
— Ваня, голубчик, иди сюда, — позвал Воробьев.
Ваня остановился:
— А тебе чего? Наверное, Ванду позвать?
— Ванюша, дорогой, позови Ванду!
— А покатаешь?
— Ну а как же, Ваня!
— Есть, позвать Ванду!
— Да чего ты кричишь?
— Товарищ Воробьев, все равно все знают. Я позову, позову, не бойся!
Ваня полетел вверх по лестнице, а Петр Воробьев остался рассматривать цветники. Ванда выбежала в белом платье, румяная, красивая, все как полагается. Воробьев зашептал трагическим голосом:
— Ванда, знаешь что?
Оказалось, впрочем, что несмотря на свою красоту, Ванда тоже страдает:
— У меня в голове такое делается! Ничего не знаю! Уже все хлопцы догадываются. Прямо не знаю, куда и прятаться.
Воробьев сложил руки вместе и приложил их к груди:
— Ванда, едем сейчас ко мне!
— Как это так?
— Прямо ко мне домой!
— Да что ты, Петр!
— Ванда! А завтра в загс, запишемся, и все будет хорошо!
— А здесь как же? А завод?
— Ванда. Разве ж Захаров тебя бросит или что? Едем!
— Ой! А ребята как?
— Да… черт… никак! Просто едем! Честное слово, хорошо. Мне ребята и посоветовали.
— Ну!
— Это… честное слово.
— Да они же прибегут за мной!
— Куда там они прибегут! Они даже не знают, где я живу. Едем!
— Вот… как же это? А я в белом платье!
— Ванда. Самый раз. На свадьбу всегда в белом полагается. И мать будет рада, она уже все знает…
Ванда приложила к горячей щеке дрожащие пальцы:
— А знаешь, Петя, верно! Ой, какой ты у меня молодец!
— Чудачка! Ведь шофер первой категории!
— А увидят?
— Вандочка! Ты же понимаешь, на машине, кто там увидит?
— Сейчас ехать?
— Сейчас!
— Ой!
— Ну, скорей, вон машина стоит, садись и…
— Подожди минуточку, я возьму белье и там еще что…
— Так я буду ожидать. А ты им записочку оставь. Все-таки знаешь… ребята хорошие.