Том 6. Пьесы 1901-1906
Шрифт:
Лиза (умоляя). Не говори мне о моей болезни!
Протасов. Ну, ты подумай, кому, за что ненавидеть меня? Или его?
Лиза. Кому? Всем людям, от которых вы ушли так далеко…
Вагин (раздраженно). Черт их побери! Не идти же назад ради них!
Лиза. За что? За отчуждение от них, за невнимание к их тяжелой, нечеловеческой жизни! За то, что вы сыты и хорошо одеты… Ненависть слепа, но вы ярки, вас она увидит!
Вагин. Вам идет роль Кассандры…
Протасов (возбуждаясь). Подожди, Дмитрий! Ты неправа!
Вагин. Оценят или нет, мне все равно!
Протасов. Не надо смотреть на них так мрачно: они лучше, чем тебе кажется; они разумнее…
Лиза. Ты ничего не знаешь, Павел…
Протасов. Нет, я знаю, я вижу! (В начале его речи на террасу выходят Елена и Мелания, обе взволнованные.)Я вижу, как растет и развивается жизнь, как она, уступая упорным исканиям мысли моей, раскрывает предо мною свои глубокие, свои чудесные тайны. Я вижу себя владыкой многого; я знаю, человек будет владыкой всего! Все, что растет, становится сложнее; люди всё повышают свои требования к жизни и к самим себе… Когда-то под лучом солнца вспыхнул к жизни ничтожный и бесформенный кусок белка, размножился, сложился в орла и льва и человека; наступит время, из нас, людей, из всех людей, возникнет к жизни величественный, стройный организм — человечество! Человечество, господа! Тогда у всех клеток его будет прошлое, полное великих завоеваний мысли, — наша работа! Настоящее — свободный, дружный труд для наслаждения трудом, и будущее — я его чувствую, я его вижу — оно прекрасно. Человечество растет и зреет. Вот жизнь, вот смысл ее!
Лиза (тоскливо). Я бы хотела веровать так, о, я бы хотела! (Выхватывает из кармана книжку и быстро пишет что-то в ней. Мелания смотрит на Павла почти молитвeннo, это выходит немного смешно. Лицо Елены, сначала суровое, проясняется грустной улыбкой. Вагин слушает оживленно. Чепурной низко наклонился над столом, и лица его не видно.)
Вагин. Люблю видеть тебя поэтом.
Протасов. Страх смерти — вот что мешает людям быть смелыми, красивыми, свободными людьми! Он висит над ними черной тучей, покрывает землю тенями, из него рождаются призраки. Он заставляет их сбиваться в сторону с прямого пути к свободе, с широкой дороги опыта. Он побуждает их создавать поспешные уродливые догадки о смысле бытия, он пугает разум, и тогда мысль создает заблуждения! Но мы, мы, люди, дети солнца, светлого источника жизни, рожденные солнцем, мы победим темный страх смерти! Мы — дети солнца! Это оно горит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно — океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!
Лиза (вскакивая). Павел, это хорошо! Дети солнца… Ведь и я?.. Ведь и я? Скорее, Павел, да? И я тоже?
Протасов. Да, да! И ты… все люди! Ну, да, конечно!
Лиза. Да? О, это хорошо… Я не могу сказать… как это хорошо! Дети солнца… да? Но — у меня расколота душа, разорвана душа… вот, послушайте! (Читает, сначала с закрытыми глазами.)
Орел поднимается в небо, Сверкая могучим крылом… И мне бы хотелось, и мне бы Туда, в небеса, за орлом! Хочу! Но бесплодны усилья! Я — дочь этой грустной земли, И долго души моей крылья Влачились в грязи и пыли… Люблю ваши дерзкие споры И(Все несколько секунд смотрят на нее молча. Вагину ее возбуждение не нравится.)
Протасов. Лиза! Как это ты?.. Разве ты пишешь стихи?
Елена. Вы хорошо сказали, Лиза! Я понимаю вас…
Вагин. Позвольте, господа! Елизавета Федоровна, я знаю другие стихи, они могли бы служить ответом вам…
Лиза. Скажите!
Вагин.
Как искры в туче дыма черной, Средь этой жизни мы — одни. Но мы в ней — будущего зерна! Мы в ней — грядущего огни! Мы дружно служим в светлом храме Свободы, правды, красоты Затем, чтоб гордыми орлами Слепые выросли кроты…Протасов. Браво, Дмитрий! Чудесно, брат!
Мелания (в восторге). Господи! Как хорошо… Елена Николаевна, ведь я понимаю ее… понимаю! (Плачет.)
Елена. Успокойтесь… не надо!
Лиза (грустно). Вот вы ликуете… а мне — жалко, мне грустно видеть, что так много хороших мыслей, вспыхнув, исчезают, как искры в ночной тьме, не освещая людям дороги! Мне это грустно…
Мелания (целует руку Протасова). Ясный вы мой… спасибо!
Протасов (смущен). Что вы? Зачем вы? У меня руки могут быть нечистыми…
Мелания. Не могут…
Лиза. Борис Николаевич, что с вами?
Чепурной. А ничего… слушаю!
Лиза. Ведь я хорошо сказала?
Чепурной. С вами — правда…
Лиза. Со мной, да?
Мелания (Елене). Я уйду… родная вы моя!.. (Идет в комнаты, Елена за ней.)
Чепурной. А с ним — красота…
Вагин. А что лучше?
Чепурной. Да… красота лучше… а правда — нужнее людям…
Лиза. А вам? Вам что нужнее?
Чепурной. Да… я не знаю… Пожалуй, взял бы и того и другого… только в меру…
Елена (выходит). Павел, тебя зовет Мелания Николаевна…
Протасов. Лена, ну зачем она мне руку поцеловала? Как это глупо и неприятно!
Елена (усмехаясь). Надо терпеть…
Протасов (уходя). Губы — жирные… Что ей надо?
(Идет в комнаты. За углом террасы истерический крик Авдотьи.)
Авдотья. Врешь, подлец!
Лиза (вздрогнув). Что такое? Кто это?
Авдотья (выбегает). Не попал, дьявол, что?