Том 7. Дневники
Шрифт:
27 июля
Письмо от уехавшей куда-то Дельмас.
В народе говорят, что все происходящее — от падения религии; что в Сенате украли отречение Николая П.
Большевики переведены в Петропавловскую крепость (Козловский, Суменсон, Коллонтай).
И. И. Манухин в первый раз обозлился — за то, что на него перевалили всю ответственность за Макарова, которому вредно сидеть в крепости.
Это бывало раньше (перебрасыванье ответственности), но сейчас родственники подняли
Николая Романова комиссия решила не допрашивать (Учредительное собрание; а мы — остаемся в пределах своих «трех классов»).
С. В. Иванов (и С. Ф. Ольденбург) не согласны с председателем издавна в отношении к заключенным (у них — меньше политики). Теперь это опять особо подчеркивается.
Записывая все эти мелочи, доступные моему наблюдению, я, однако, записываю, как «повернулась история». Я хочу подчеркнуть, как это заметно далеев мелочах (не говоря о крупном).
И все-таки, при всей напряженности, думаешь минутами постоянное: «Хорошо бы заняться серьезным делом — искусством». «Давно, лукавый раб…»
Что это в Шуваловском парке? Молодость, невеста, белая лошадь, вечерние тети, скамья в лощине.
История идет, что-то творится; а… они приспосабливаются, чтобы нетворить…
В частности (об отчете): *** и его приспешник Черномордик злятся, говорят мне любезности, а в результате заняли теперь ту позицию, что «я занял выгодную позицию», а они — честные труженики, дающие мало, но дающие верное.
Вечная гнусность, стародавняя пошлость… преследует и здесь, преследует на каждом шагу, идет по пятам. И я хорошо понимаюлюдей, по образцу которых сам никогда не сумею и не захочу поступить и которые поступают так: слыша за спиной эти неотступные дробные шажки — обернуться, размахнуться и дать в зубы, чтобы на минуту отстал со своим полуполезным, полувредным (= губительным) хватанием за фалды.
Усталость, лень, купанье, усталость. Черно, будущего не видно, как в России.
28 июля
Опять заседание с отрицательным результатом. К моему <мнению> уже тяготеют, кроме Л. Я. Гуревич и Миклашевского (сегодня отсутствовавшего), — и С. В. Иванов; а Тарле уже сидит между двух стульев, облепленный *** и услуживающим ему, но, по существу, гораздо лучшим, Черномордиком.
Письмо от мамы и тети (от 24 июля). Письмо маме.
Отчего (кроме лени) я скверно учился в университете? Оттого, что русские интеллигенты (профессора) руководились большею частью такими же серыми, ничем не освещенными изнутри «программами», какую сегодня выдвинул Тарле, которая действительно похожа на программу торжествующего… гимназиста Павлушки и с которой сегодня уже спорили. Ничего это не говорит. От таких программ и народ наш темени интеллигенция темна.
Я пошел к Пясту, который вчера мне звонил, встретил его на улице
К ночи — длинный разговор с Феролем, который звонил мне на днях и опять позвонил.
Уезжает в Сафонове. Он советует маме жить в санатории с осени, я возражал. Разговор длинный и доверчивый с моей стороны, сухой и деловой с его, и потому — для меня тяжелый. Верно, опять буду видеть тяжелые сны.
Что же, действительно все так ужасно или… Погубила себя революция?
Тихая, душная ночь, гарь. А. Тома, уезжая, назвал Петербург «бардаком», офицеры английского генерального штаба пророчат голод и немцев и советуют всем, кто может, уезжать отсюда (Фероль).
29 июля
Усталость моя дошла до какого-то предела, я разбит. Ленивое занятие стенограммами. Досадую на Любу, зачем она сидит там и не едет, когда уже поздно.
30 июля
Воротясь вчера ночью (после купанья и встряски), нашел пакет от П. Б. Струве — «весьма срочно и спешно». В пакете — приглашение в члены Лиги русской культуры и приглашение к участию в первом публичном собрании Лиги (с приложением 9-го номера «Русской свободы»).
Кончен первый допрос Виссарионова. Бедный…
Вопрос о вступлении в Лигу для меня: А. Конкретный: 1. Горький, Горького нет, а Родзянко есть (связано с бурцевскими нападениями), 2. укрепление государственности (из воззвания учредителей — «К русским гражданам»), 3. отношение к еврейскому вопросу, 4. присутствие правых и москвичей. Б. Общий: тяготение мое к туманамбольшевизма и анархизма (стихия, «гибель», ускорять «лики роз над черной глыбой»).
Пришел Женя Иванов, посидели немного, поговорили…
За:А. Конкретный: Лига русской культуры — 1 — объединение не классовое, не политическое, надполитическими формами и течениями, 2 — просветительная деятельность, 3 — присутствие Струве и Ольденбурга среди учредителей. Б. Общий: зацепка за жизнь,участие в жизни, которое пока мне нужно («железный день»; нельзя ускорить «вечер»).
Знаменательнейшая «выноска» Булгакова (найти). Булгаков упрощает (большевизм и Распутин).
Цепом молотили медовый клевер, жирную кашку, которой поросли великорусские поля…
Большевизм (стихия) — к «вечному покою» (| покосившийся). Это ведь только сначала — кровь, насилие, зверство, а потом — клевер, розовая кашка. Туда же — и чувственность (Распутин). Буйство идет от вечного покоя и завершается им. Мои «Народ и интеллигенция», «Стихия и культура».
Сковывая железом, не потерять этого драгоценного буйства, этой неусталости.
Да, не так страшно. «Тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».
Эта последовательность метаний, способность жить в вечном разногласии с собой… Лава под корой…