Том 7. Мать. Рассказы, очерки 1906-1907
Шрифт:
Но из-за первого вагона, не торопясь, выскальзывает другой и подшибает ноги пьяного, он грузно валится сначала в сетку, потом мягко падает с нее на рельсы, и сетка толкает, везет его скомканное тело по земле.
Видно, как хлопают по земле руки и ноги пьяного. Красно и тонко улыбнулась кровь, точно подманивая к себе кого-то.
Раздается резкий визг женщин в вагоне, но все звуки тотчас гаснут в густом, торжествующем вопле «Моb» — точно на них вдруг кинули тяжелое покрывало, влажное и давящее. Тревожный звон колокольчиков, удары
Пугливо и кратко вздрагивают разбиваемые стекла в окнах вагона. Ничего не видно, только бьется и трепещет огромное тело «Mob», и ничего не слышно, кроме ее вопля, возбужденного крика, которым она радостно возвещает о себе, о своей силе, о том, что наконец и она тоже нашла свое дело.
В воздухе мелькают сотни больших рук, блестят десятки глаз жадным блеском странного, острого голода.
Кого-то бьет она, черная «Mob», кого-то разрывает, кому-то мстит.
Из бури ее слитных криков все чаще раздается, сверкает, точно длинный, гибкий нож, шипящее слово:
— Линч!
Оно имеет магическую силу объединять все смутные желания «Mob», оно всё гуще сливает в себе ее крики:
— Линч!
Несколько частей толпы вскинулись на крыши вагонов, и оттуда тоже вьется по воздуху, свистя, как бич, и мягко извиваясь:
— Линч!
Вот в центре ее образовалось плотное ядро, оно поглотило, всосало что-то в себя и двигается, вытекает из толпы. Ее густое тело послушно раздается перед натиском из центра и, постепенно разрываясь, выдвигает из недр своих этот плотный черный ком — свою голову, свою пасть.
В зубах этой пасти качается оборванный, окровавленный человек — он был кондуктором вагона, как это видно по нашивкам на его лохмотьях.
Теперь он — кусок изжеванного мяса, — свежего мяса, вызывающе вкусно облитого яркой кровью.
Черная пасть толпы несет его и продолжает жевать, и руки ее, точно щупальцы спрута, обвивают это тело без лица.
«Mob» воет:
— Линч!
И слагается за головой своей в длинное плотное туловище, готовое проглотить множество свежего мяса.
Но вдруг откуда-то перед нею встает бритый человек с медным лицом. Он надвинул свою серую шляпу на глаза, встал, точно серый камень, на дороге толпы и молча поднял в воздух свою палку.
Голова толпы пошатнулась вправо, влево, желая ускользнуть от этой палки, обойти ее.
Полицейский неподвижен, палка в руке его не вздрагивает, и не мигают его спокойные, твердые глаза.
Эта уверенность в своей силе сразу веет холодом в горячее лицо «Mob».
Если человек один встает на ее дороге, один, против ее желания, тяжелого и сильного, как лава, если он так спокоен — значит, он непобедим!..
Она что-то кричит ему в лицо, размахивает щупальцами, как будто хочет обнять ими широкие плечи полицейского,
Вот идут, не торопясь, еще двое людей с палками. Щупальцы «Mob» бессильно выпускают охваченное ими тело, оно падает на колени, раскидываясь у ног представителей закона, и он простирает над ним короткий и тупой символ своей власти.
Голова «Mob» тоже медленно распадается на части, — туловища у нее уже нет, — по площади устало и подавленно расползаются темные фигуры людей, — точно черные бусы огромного ожерелья рассыпались по ее грязному кругу.
В желоба улиц молча и угрюмо идут разорванные, разрозненные люди.
Чарли Мэн
…В округе появился медведь.
Дети первые заметили его — однажды вечером они играли в мяч около леса, вдруг он явился на опушке среди деревьев, поднял голову и, нюхая воздух, тихо заворчал. Испуганные ребята бросились в деревню, но взрослые не поверили им: это было в начале августа — не время для того, чтобы медведи шлялись около деревни.
Но через несколько дней зверь явился снова. Он выскочил из леса как раз в то время, когда почтальон Фёрстер ехал в деревню с почтой. Лошадь Фёрстера испугалась, понесла, и почтальон, выброшенный на землю, сломал себе ногу. Это уже было нечто реальное, но и это не нарушало прямых интересов деревни — почту собрали, ничто не было потеряно, о медведе снова забыли…
И только когда зверь задавил корову Круксов, старший Крукс, рыжий Джек, отправился к Чарли Мэну.
Мэн сидел на крыльце и чинил капкан для лис, когда Джек пришёл к нему.
— Добрый день, Чарли Мэн! — сказал Джек, садясь на ступеньку рядом с охотником.
Мэн прищурил глаза, подумал и ответил:
— Добрый день.
— Вы слышали о медведе? — спросил Крукс, приступая прямо к делу.
Чарли Мэн, как всякий серьёзный человек, никогда не отвечает не подумав. С минуту он молча скрипел подпилком, очищая ржавчину на железе капкана, потом поднял голову и тоже спросил:
— Вы хотите знать, Джек Крукс, слышал ли я о медведе?
— Именно это хотел бы я знать! — согласился Крукс.
Чарли Мэн отложил подпилок в сторону, подавил пальцами пружину капкана, подул на неё и стал смачивать маслом из маленькой, грязной бутылки.
«Он не часто бреется!» — подумал Крукс, рассматривая седую щетину на костлявой щеке Чарли.
— Да, я слышал о нём кое-что! — ответил Мэн, кивая головой.
Его серые глаза снисходительно пошевелились в орбитах, и он добавил медленно:
— Люди много говорят, и всегда что-нибудь слышишь…