Том 7. Последние дни (с иллюстрациями)
Шрифт:
Жуковский. Ай-яй-яй, что делается!
Данзас(спросонок). А? (Садится.) Мне приснилось, что я на гауптвахте. Сон в руку, надо полагать.
Жуковский. Константин Карлович, я буду просить государя.
Данзас. Тут проси не проси, закон известен. Вынесут — пожалуйте! А впрочем, и то сказать, на гауптвахте, говорят, сейчас уютно. По крайней мере, высплюсь.
Жуковский. Вы извольте посмотреть, что на улице делается?
Данзас. Я уж насмотрелся.
Дверь
Девушка. Барыня, извольте идти к себе! Барыня, нечего вам тут…
Наталья(девушке). Уйди!
Девушка уходит.
Какие глупости! Il vivra! [108] Я вам говорю, что он будет жив! Рана не опасная. И тотчас же, тотчас же на Полотняный Завод.
108
Он будет жить! (фр.)
Данзас. Вот, не угодно ли?
Жуковский. Наталья Николаевна, опомнитесь!
Наталья. Приятно дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага, приятно зреть, как он упрямо, упрямо… упрямо… склонив… склонив… склонив… забыла… Приятно дерзкой эпиграммой… (Вскрикивает.) Пушкин! Вели, чтоб меня пустили к тебе! (Жуковскому.) Вы лжете! Дать ему еще опия! И тотчас же пройдет. Приятно дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага… А Александрина злодейка!
Жуковский. Наталья Николаевна! (Наливает воду из графина.)
Данзас(приоткрыв дверь в столовую, тихо). Доктор!.. Доктор!..
Выходит Арендт.
(Тихо.) Вот, ваше превосходительство, извольте видеть…
Арендт. Сударыня, сударыня, нечего вам здесь делать! Пожалуйте!.. (Капает в рюмку лекарство, подносит Наталье.) Выпейте.
Наталья отбрасывает рюмку.
Так делать не годится, сударыня, пойдемте-ка!
Наталья(Арендту). Вы — низкий человек! Какого-то шарлатана, акушера позвали!.. Как вы могли это допустить?
Арендт(увлекает из комнаты Наталью). Идемте, идемте, сударыня…
Наталья. Приятно дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага… Забыла… все забыла…
Наталья и Арендт уходят.
Жуковский. Заклюют ее теперь, заклюют.
Данзас.
Жуковский разводит руками.
Данзас. Не велел!.. То вызвал бы его! Только бы из-под суда уйти!
Жуковский. Константин Карлович, не множьте горя, что вы говорите?! Вы — христианин!
Тотчас за дверями, ведущими в столовую, послышался возглас священника, а затем мягко запел хор. Жуковский перекрестился. За внутренними дверями послышалось, как вскрикнула Наталья.
Господи, Господи!..
Данзас поправил смятые эполеты, махнул рукой и пошел в дверь в столовую. Когда он открывал и закрывал дверь, яснее послышался хор: «…К тихому пристанищу твоему притек вопию Ти…» Потом глухо. Выбежал Арендт, схватил какую-то склянку с фортепиано и с ней ушел по внутренние комнаты. Из внутренних дверей выходит Александра и устремляется к двери в столовую. Жуковский преграждает ей дорогу.
Александра Николаевна, послушайтесь голоса благоразумия, не ходите туда. Ни к чему это!
Александра(уткнувшись в плечо Жуковскому, тихо плачет). Ма vie est finie! [109] Погибли мы, Василий Андреевич! Погибла и я… Нету мне больше жизни! Удавлюсь я, Василий Андреевич! Я без него жить не могу!.. О, злодейка, злодейка! За что ты его от меня отняла!
Жуковский. Ну что вы, Александра Николаевна, услышит кто-нибудь, молчите!
109
Моя жизнь кончена! (фр.)
Александра. Что мне? Ужли вы думаете?!.. Ах!..
Послышалось вскрикивание Натальи.
А, мучительница!
Жуковский. Александра Николаевна! О Христе-то хоть вспомните! Что вы говорите?! Ее люди загрызут, а вы еще! Помогите ей, она вас послушает. Не поддавайтесь голосу злобы, это темный голос, Александра Николаевна!
Александра. Не пойду я, Василий Андреевич, не могу я ее видеть!
Жуковский(обняв Александру, ведет ее к дверям, и та выходит во внутренние комнаты. Жуковский закрывает за ней дверь, прислушивается к тому, как поет хор, садится в кресло). Земля и пепел!.. (Что-то соображает, потом вынимает карандаш, берет листик бумаги, записывает.)…Не горел вдохновения… не сиял острый ум… В этот миг предстало как будто какое видень… Что-то сбывалось над ним… И спросить мне хотелось: что видишь?..
Дверь во внутренние комнаты открывается, и входит Дубельт.