Том 7. Последние дни (с иллюстрациями)
Шрифт:
Дубельт. Мое почтение, Василий Андреевич!
Жуковский. Здравствуйте, генерал.
Дубельт. Да, несчастье какое! Василий Андреевич, вы запечатать собираетесь?
Жуковский. Да.
Дубельт. Я попрошу вас повременить минуту, я войду в кабинет, а затем мы приложим печать Корпуса жандармов.
Жуковский. Как, генерал? Государю было угодно возложить на меня опечатание и разбор бумаг покойного. Я не понимаю…
Дубельт. Как же, как же, мне известно.
Жуковский. Но в таком
Дубельт. А разве вам не приятно, Василий Андреевич, если печать корпуса будет стоять рядом с вашей печатью?
Жуковский. Помилуйте! Но… среди бумаг покойного письма посторонних лиц… наконец, бумаги, которые могут повредить памяти покойного… Я должен их уничтожить, а письма возвратить тем, кои писали их.
Дубельт. Но не иначе как после прочтения их графом Бенкендорфом.
Жуковский. Как?! Государь император… Я доложу…
Дубельт. Вы полагаете, Василий Андреевич, что я могу действовать вопреки желанию правительства? Ах, Василий Андреевич!
Жуковский. Повинуюсь, повинуюсь.
Дубельт(берет свечу, входит в кабинет. Через некоторое время оттуда возвращается. Берет сургуч, начинает запечатывать дверь, предлагает сургуч Жуковскому.) Прошу вас.
Жуковский прикладывает печать. С улицы донесся звон разбитого фонаря, глухие крики. Жуковский вздрагивает.
(Негромко.) Эй!
Портьера внутренних дверей отодвигается, и входит Битков.
Ты кто такой?
Битков. Я часовой мастер, ваше превосходительство.
Дубельт. Друг, узнай, что там на улице случилось. Да, горе, горе какое!.. (Прикладывает печать, после чего отходит к окну, начинает смотреть в окно.)
Жуковский. Я никак не ожидал такого стечения народа!
Пауза.
В соборе будет, наверно, еще больше толпа.
Дубельт. Я надеюсь, что в соборе никого не будет. Тело покойного будет направлено в Конюшенную церковь.
Жуковский. Как, генерал?.. Но ведь пригласительные билеты!..
Входит Битков.
Битков. Там, ваше превосходительство, двое каких-то стали кричать, что лекаря нарочно залечили господина Пушкина. Ну, один кирпичом швырнул, фонарь разбил.
Дубельт. Ах, народ какой!
Битков скрывается. Послышался усилившийся хор.
(Прислушался, потом у внутренних дверей негромко.) Пожалуйте, господа!
В ту же минуту из внутренних дверей один за другим появляются десять
Господа, прошу вас. Вынос. Ротмистр Ракеев, вас попрошу остаться здесь при вдове [покойного]. Она страдает… Благоволите принять меры к утешению ее и к тому, чтобы надлежащая помощь была ей оказана лекарями своевременно. Прошу брать гроб, господа!
Ракеев идет во внутренние комнаты, а офицеры выходят в двери столовой. Жуковский двинулся туда же.
Василий Андреевич! А вы?..
Жуковский. Я хочу нести гроб.
Дубельт. Граф Александр Христофорович просил оказать ему любезность: останьтесь при вдове. Страдалица нуждается в утешении. Вы же были близки покойному… Что касается гроба, то поверьте, Василий Андреевич, не стоит. Уличные ротозеи могут потеснить, а офицеры примут все меры к тому, чтобы было соблюдено надлежащее уважение к телу…
Жуковский. Повинуюсь, повинуюсь. (Перекрестившись, уходит во внутренние комнаты.)
Дубельт поправляет эполеты и, перекрестившись у дверей в столовую, уходит в них.
Темно.
Картина девятая
[Окна квартиры Пушкина, выходящие на Мойку. Сквозь прозрачные занавески свет бесчисленных свечей. Домовая арка, возле нее уличный фонарь.]
Показывается набережная Мойки перед квартирой Пушкина. Вечер. Уличный фонарь. Перед зрителем медленно начинают плыть окна пушкинской квартиры, потом останавливаются. На набережной появляются Кукольник и Бенедиктов.
Кукольник. За мной, Владимир.
Бенедиктов. Ох, не задавили бы нас!
Кукольник. Следуй за мной!
Тотчас показывается конный жандарм, лошадь под ним танцует. Вслед за конным жандармом появляется квартальный.
Квартальный(Кукольнику). Виноват, господин!.. Нельзя-с… Вы куда?
Кукольник. Почему вы преграждаете нам путь? Мы ко гробу господина Пушкина.
Бенедиктов. Поклониться праху.
Квартальный. Извините, не могу… Прошу повернуть. Доступа нет больше. Извольте посмотреть, что делается!
Показывается плохо одетый человек. Квартальный обращается к нему.
Куда ты прешь? Назад!
Плохо одетый человек ловко проскальзывает мимо жандармской лошади и скрывается.