Том 7. Последние дни
Шрифт:
Гончарова вынимает письмо, подает Пушкиной.
(Пушкина читает. Шепотом.) Он не видел?
Гончарова. Бог спас, Никита хотел подать.
Пушкина. Ах, старый дурак! (Бросает письмо в камин.) Гнусные люди! Ты знаешь, какая мысль меня осенила? Это она сама же и делает!
Гончарова (указывая на камин). Это тебе не поможет. Это сгорит, но завтра придет другое. Он все равно
Пушкина. Азя, я не могу отвечать за анонимные наветы. Он поймет, что все это неправда.
Гончарова. Зачем же мне ты говоришь так? Нас никто не слышит.
Пушкина. Ну, хорошо, и сознаюсь, я виделась с ним у нее. Но это вышло нечаянно, я не знала, что он придет туда.
Гончарова. Наши дела поистине ужасны. Все бесят, долги покою не дают. Уедем в деревню.
Пушкина. Бежать? Из Петербурга? Прятанья в деревне? От кого? Из-за того, что какая-то свора низких людей… презренный аноним… Он подумает, что я точно виновата. А между нами ничего нет. И с какой стати? Покинуть Петербург? Я не хочу сойти с ума в деревне! Благодарю покорно!
Гончарова. Но неужели ты не хочешь понять, как ему тяжело? И притом денежные дела так запутаны!
Пушкина. Ну, уж в этом я не виновата. Конечно, чтобы жить в столице, нужно иметь достаточные средства. Муж должен заботиться об этом.
Гончарова. Нет, я не могу с тобой разговаривать, я не понимаю тебя.
Пушкина. Ложись спать, Азя.
Гончарова. Прощай. (Уходит.)
Пушкина некоторое время у камина, потом переходит к окну, смотрит в него, улыбается, очевидно что-то вспоминая. Фонарь с улицы бросает на нее отсвет. В это время из дверей, ведущих в столовую, бесшумно появляется и останавливается в дверях человек. Он в шлеме, на котором поблескивает орел, в тяжелой шинели, запорошен снегом, с палашом, в перчатках с раструбом. Он держит женские перчатки. Человек в шлеме очень красив. Пушкина поворачивается, видит вошедшего.
Пушкина (шепотом). Как вы осмелились? Как вы проникли? Сию же минуту покиньте мой дом. Какая дерзость! Я приказываю вам.
Дантес (говорит с сильным акцентом, иногда коверкая слова). Вы забыли в санях ваши перчатки. Я боялся, что завтра озябнут ваши руки, и я вернулся. (Кладет перчатки на фортепиано, прикладывает руку к шлему и поворачивается, чтобы уйти.)
Пушкина (шепотом). Вы сознаете ли опасность, которой вы меня подвергли? Он за дверьми. (Подбегает к двери кабинета, бесшумно поворачивает ключ, [закрывает портьерой дверь].) На что вы рассчитывали, когда входили? А если бы в гостиной был он? Ведь это же смерть!
Дантес. Chaque inseant de la vie est un pas vers la mort. [115] Слуга сказал мне, что он спит, и я вошел…
Пушкина. Он не потерпит, он убьет меня.
Дантес. Из всех африканцев сей, полагаю, самый кровожадный. Но не тревожьте себя, он убьет меня, а не
Пушкина. У меня темно в глазах. Что будет со мною?
Дантес. Успокойтесь, ничего не случится с вами. Меня же положат на лафет и отвезут на кладбище. И так же будет буря, и в мире ничего не изменится.
115
Каждое мгновение моей жизни это шаг к смерти. (фр.)
Пушкина. Я заклинаю вас всем, что у вас есть дорогого, покиньте дом.
Дантес. У меня нет ничего дорогого на свете, кроме вас. Не заклинайте меня.
Пушкина. Уйдите.
Дантес. Ах, нет. Вы причина того, что совершаются безумства. Вы не хотите выслушать меня. А между тем есть величайшей важности дело, которое вам надлежит выслушать. (Пауза) Там… Да?…иные страны. Скажите мне только одно слово — да, и мы бежим.
Пушкина. И это говорите вы? Месяц тому назад женившись на Екатерине, на моей сестре? Ваши поступки не делают вам чести, барон. Ох, нет… не делают… Грех вам… Вы и преступны, вы и безумны!
Дантес. Я женился на ней из-за вас. Да, я совершил преступление. Бежим!
Пушкина. У меня дети.
Дантес. Забудьте.
Пушкина. О, ни за что!
Дантес. Я постучу к нему в дверь.
Пушкина. О, жестокая мука. Не смейте! Неужели вам нужна моя гибель?
Дантес целует Пушкину.
Зачем, зачем вы появились на нашем пути? Вы заставили меня и лгать и вечно трепетать… Ни ночью сна, ни днем покою…
Часы бьют полночь.
Боже мой, уходите!
Дантес. Придите еще раз к Идалии, нам необходимо поговорить.
Пушкина. Завтра на балу у Воронцовой, после котильона, подойдите ко мне.
Дантес прикладывает руку к шлему, поворачивается и уходит.
(Крестится, прислушивается.) Скажет Никита или не скажет? Нет, не скажет, ни за что не скажет. О, горькая отрава… (Подбегает к окну гостиной, смотрит в него, еще раз крестится, потом подбегает к двери кабинета, прикладывает ухо, слушает, поворачивает ключ, отдергивает портьеру, задувает свечи и выходит через дверь, ведущую во внутренние комнаты.)
Через некоторое время ручка в дверях кабинета поворачивается, возникает полоска света, дверь приоткрывается, полоска света расширяется. Потом тьма…
…Зимний день. Столовая в квартире Салтыкова. Рядом библиотека с массою книг. Из библиотеки открыта дверь, в которую видна часть гостиной. В столовой накрыт завтрак. Филат стоит у дверей.
Кукольник. Разрешите, Александра Сергеевна, представить вам нашего лучшего поэта отечественного, Владимира Григорьевича Бенедиктова. Истинный светоч и талант!