Том 7. Последние дни
Шрифт:
Бенедиктов (скромный человек в вицмундире). Ах, Нестор Васильевич!
Кукольник. Господа офицеры, поддержите меня! Вы высоко цените его творчество.
Преображенцы, сыновья Салтыкова, улыбаются.
Салтыкова. Enchantee de vous voir… [116] Очень рада вас видеть. Сергей Васильевич очень, очень любит наших литераторов.
116
Рада
Следом за Бенедиктовым к руке Салтыковой подходит князь Долгоруков.
Очень рада вас видеть, князь Петр Владимирович.
Из дверей гостиной через библиотеку в столовую проходит Богомазов.
Богомазов. Александра Сергеевна! (Подходит к руке Салтыковой.) А почтеннейшего Сергея Васильевича еще нет, я вижу?
Салтыкова. Он тотчас будет, просил извинить. Очень, очень рада, господа.
Богомазов (Долгорукову). Здравствуйте, князь.
Долгоруков. Здравствуйте.
Богомазов (Кукольнику). Был вчера на театре, видел вашу пиэсу. Истинное наслаждение! Позвольте поздравить вас и облобызать! Публики — яблоку негде упасть! Многая, многая лета, Нестор Васильевич!
Филат. Сергей Васильевич приехали.
Кукольник (тихо, Бенедиктову). Ну, брат, насмотришься сейчас! Оригинал!
Филат открывает широко двери, и появляется Салтыков. Он в цилиндре, в шубе, с тростью и с громадным фолиантом под мышкой. Входит в комнату, сильно стуча тростью, ни на кого не глядя, подходит к Филату, у которого в руках поднос. Бенедиктов кланяется Салтыкову, но поклон его попадает в пустое пространство. Кукольник дергает Бенедиктова, подмигивает ему. Долгоруков и Богомазов смотрят в потолок, делая вид, что не замечают Салтыкова. Филат наливает чарочку водки. Салтыков окидывает невидящим взором группу гостей, выпивает, закусывает кусочком черного хлеба, прищуривается. Преображенцы улыбаются.
Салтыков (сам себе). Да-с! Секундус парс! Секундус! (Смеется сатанинском смехом и уходит.)
Бенедиктов, побледнев, смотрит на Кукольника.
Кукольник. Это он называет своим инкогнито…
Салтыкова. Mon man…
Кукольник. Александра Сергеевна, не извольте беспокоиться! Знаем, знаем! На отечественном языке говорите, Александра Сергеевна. Вы услышите, как звучит этот язык в устах поэта!
Салтыкова (Бенедиктову).
В столовую входит Салтыков. Он без цилиндра, без шубы, без трости, но по-прежнему с фолиантом. Все обращают к нему оживленные лица. Богомазов кланяется.
Салтыков (поднимает палец). А-а-а-а! Очень рад! (Стучит пальцем по фолианту.) Сикундус парс! Секундус! Преднамеренная опечатка. Корпус юрис романи [117] . Эльзевир! (Преображенцам.) Здравствуйте, сыновья!
117
Corpus Juris Romani! — Свод римского права! (лат.)
Преображенцы улыбаются.
Богомазов. Позвольте поглядеть, Сергей Васильевич!
Салтыков. Назад!
Салтыкова. Serge!
Салтыков. Книги не для того печатаются, чтобы их руками трогать. (Ставит книгу на камин. Обращается к Салтыковой.) Ежели ты только ее тронешь!
Салтыкова. И не подумаю, и не надобно мне.
Салтыков. Филат, водки! Прошу.
Гости подходят, пьют и закусывают.
Салтыкова. Прошу за стол.
Усаживаются. Филат подает блюдо.
Салтыков (глядя на руку Кукольника). Вас можно поздравить?
Кукольник. Да-с, государь император пожаловал за пьесу мою «Рука Всевышнего…»
Долгоруков. Вас наградила.
Салтыков. Неважный перстенек!
Кукольник. Сергей Васильевич!
Салтыков. По поводу сего перстня вспоминается мне следующее… Филат. Что это на камине?
Филат. Книга-с.
Салтыков. Не ходи возле нее.
Филат. Слушаю-с.
Салтыков. Да, вспоминается мне… в бытность мою молодым человеком, император Павел пожаловал мне звезду Андрея Первозванного, усеянную алмазами необыкновенной величины…
Преображенцы косятся на Салтыкова.
…а такой перстень я и сам могу себе купить за двести рублей или за полтораста.
Салтыкова. Serge, что ты говоришь?
Бенедиктов подавлен.
И все ты наврал, никакой звезды у тебя нет.
Салтыков. Ты ее не знаешь, я ее прячу от всех. Тридцать семь лет, вместе с табакеркой.