Том 7. Стихотворения

Сологуб Федор Кузьмич

«Змий, царящий над вселенною…»

Змий, царящий над вселенною, Весь в огне, безумно-злой, Я хвалю Тебя смиренною, Дерзновенною хулой. Из болотной топкой сырости Повелел, Великий, Ты Деревам и травам вырасти, Вывел листья и цветы. И ползущих и летающих Ты воззвал на краткий срок. Сознающих и желающих Тяжкой жизни Ты обрёк. Тучи зыблешь Ты летучие, Ветры гонишь вдоль земли, Чтоб Твои лобзанья жгучие Раньше

срока не сожгли. Неотменны повеления, Нет пощады у Тебя. Ты царишь, презрев моления, Не любя и не губя.

«Мгновенное явленье красоты…»

Мгновенное явленье красоты, Взволнован я тобою, — Чуть различимые черты, Уже похищенные тьмою. Прошла перед моим окном, И на меня не поглядела, — За скучным я сидел трудом, И я уйти не смел от дела. И как уйти, куда идти? Нигде нельзя найти Руководительные знаки, — Бесчисленны пути, Следы повсюду одинаки.

«Мечи отчаянья свергаются с небес…»

Мечи отчаянья свергаются с небес, Наряжены чарующим сияньем, И говорят, что древний Змий воскрес, Что он царит и жжёт своим дыханьем. Он сотворил, чтоб поглотить, Он равнодушно беспощаден, — Равно любить, равно губить Превозносящихся и гадин. Мечи отчаянья! Стремительное зло! Весь свет похитивши от мира, Ты царствуешь спокойно и светло, И говоришь: «Не сотвори кумира!»

«Никто не узнает моей глубины…»

Никто не узнает моей глубины, Какие в ней тёмные сны, О чём. О, если бы кто-нибудь тайну открыл, И ярким её озарил Лучом! Не я эту долю притворства избрал, Скрываться и лгать я устал Давно. Но что же мне делать с безумством моим? Я чужд и своим и чужим Равно. Готов я склониться пред волей иной, Любою дорогой земной Идти. Но строги веления творческих сил. Начертаны вплоть до могил Пути.

«Всю жизнь меня медлительно томила…»

Всю жизнь меня медлительно томила Любовь к иному бытию. Я скоро к вам, жемчужные светила, Направлю алую ладью. И говорит мне тёмный голос ныне, Что надо жизнь перенести, Что нет иных путей к святыне, Что я на истинном пути.

«В душе моей затхлая мгла…»

В душе моей затхлая мгла. В ней древо соблазна сокрыто. Цветенье его ядовито, Отравлена злая смола. Колышатся ветви, как тени, И листья на них не шумят, И льётся больной аромат Печали, истомы и лени. И если восходит луна Над мёртвой моею пустыней, На ветвях повиснувший иней Осветит печально она. Внизу

же, где шепчутся воды, Где всходит таинственный ствол, Сидит, безобразен и гол, Растленный хулитель природы.

«Пойми, что гибель неизбежна…»

Пойми, что гибель неизбежна, Доверься мне, И успокойся безмятежно В последнем сне. В безумстве дни твои сгорели, — Но что тужить! Вся жизнь, весь мир — игра без цели! Не надо жить. Не надо счастия земного, Да нет и сил, И сам ты таинства иного Уже вкусил!

«Привиденья нас боятся…»

Привиденья нас боятся Иль стыдятся, может быть, И порою к нам стремятся, Но не могут с нами жить. Мы ли бешены и злобны Иль на них печать суда? Мы же им во всём подобны, Кроме знака: «Никогда».

«Веришь в грани? хочешь знать?…»

Веришь в грани? хочешь знать? Полюбил Её, — святую девственную Мать? Боль желаний утоли. Не узнаешь, не достигнешь здесь, во мгле земли. Надо верить и дремать И хвалить в молитвах тихих девственную Мать. Все дороги на земле Веют близкой смертью, веют вечным злом во мгле.

«Грешник, пойми, что Творца…»

Грешник, пойми, что Творца Ты прогневил: Ты не дошёл до конца, Ты не убил. Дан был тебе талисман Вечного зла, Но в повседневный туман Робость влекла. Пламенем гордых страстей Жечь ты не смел, — На перёкрестке путей Тлея истлел. Пеплом рассыплешься ты, Пеплом в золе. О, для чего же мечты Шепчут о зле!

«Не смейся над моим нарядом…»

Не смейся над моим нарядом, Не говори, что для него я стар, — Я зачарую властным взглядом, И ты познаешь силу чар. Я набекрень надвину шляпу, Я плащ надену на плечо, — Ты на плече увидишь лапу, — Химеры дышат горячо. С моим лицом лицо химеры Увидишь рядом ты. Ты слышишь, слышишь запах серы? И на груди моей цветы. Кинжал. Смеёшься? Стары ножны? Но он увёртлив, как змея. Дрожишь? Вы все неосторожны. Я не смешон. Убью. Безумен я.

«О, жалобы на множество лучей…»

О, жалобы на множество лучей, И на неслитность их! И не искать бы мне во тьме ключей От кладезей моих! Ключи нашёл я, и вошёл в чертог, И слил я все лучи. Во мне лучи. Я — весь. Я — только бог. Слова мои — мечи. Я — только бог. Но я и мал, и слаб. Причины создал я. В путях моих причин я вечный раб, И пленник бытия.