Том 7. Только очень богатые
Шрифт:
Она пришла в восторг:
— Ого! А я-то считала себя испорченной.
Я подтолкнул к ней по гладкой поверхности стойки стакан.
— Как провела день?
— В делах. — Она попробовала содержимое и одобрительно хмыкнула. — А ты?
— Я только с час назад проснулся, поэтому день у меня получился коротким. Впрочем, я успел осмотреть твой пентхаус и понять, что ты богата до отвращения.
— Моя мать умерла, когда мне было восемнадцать. Она все деньги оставила мне, скорее всего потому, что папочке они были просто не нужны, — легко объяснила Марсия, — ты уже выходил на балкон, Дэнни?
— Я ждал тебя, чтобы мы
— Так идем сейчас?
Я вышел вслед за ней на балкон. Там температура воздуха была градусов на двадцать выше, чем в комнате, где работал спасительный кондиционер. Вид с двадцать четвертого этажа был изумительный — под нашими ногами простиралась бухта Сиднея во всей своей красе.
— Видишь это? — Марсия указала на какое-то здание, стоявшее на мысу и по форме напоминавшее гигантский корабль под полными парусами, — это знаменитая или, вернее сказать, печально знаменитая Сиднейская опера. Строить начали еще в 1959-м и надеются закончить к 1972-му. Строительство уже обошлось в восемьдесят пять миллионов долларов.
— Я должен быть сражен?
Она состроила насмешливую гримаску.
— Ты должен хотя бы изобразить восхищение, Дэнни. Это наша первая большая попытка сделать взнос в мировую сокровищницу культуры.
— Я восхищен.
— Хочешь, я покажу тебе другие интересные места в гавани? Например, крохотную скалистую бухточку, где маленькая Марсия лишилась своей невинности во время школьных каникул?
Я облокотился на балконные перила и посмотрел вниз: далеко-далеко виднелся черепичный навес над входом в подъезд, от него отъезжал автомобиль игрушечных размеров.
Локон бронзовых волос коснулся моей щеки, Марсия, встав рядом, наклонилась, тоже заглядывая вниз.
— Там внизу внутренний двор, — сказала она, — а с другой стороны здания есть бассейн с подогретой водой. Если чувствуешь в себе достаточно сил, можешь пойти поплавать.
— Послушай, — осторожно спросил я, — Кевин, когда падал, скатился, наверное, с того навеса?
— Нет, если судить по газетным сообщениям, — твердо сказала она.
— Ты не хотела переехать в другой дом после того, как случилось несчастье?
— Это не помогло бы, Дэнни. У меня до сих пор перед глазами стоит та ужасная картина, и абсолютно не имеет значения, где я нахожусь.
— Вероятно, ты права. — Я выпрямился. — Почему бы нам не вернуться в бар?
— Опять приступ агорафобии? — поддразнила она.
— Вместе с приступом жажды.
Мы вернулись к стойке и заняли прежние места. Я освежил напитки, старые выглядели неаппетитно.
— А почему никто не встретил тебя в аэропорту? — спросил я.
— Потому что я сказала им, что мы прилетаем завтра утром, — с самодовольным видом ответила Марсия, — представляю выражение на лице Сони, когда она завтра примчится в аэропорт в восемь утра и обнаружит, что ее старания пропали впустую!
— А твой отец?
— Я уже позвонила ему сегодня утром. Сказала, что мы прилетели и безумно устали. Завтра он придет сюда на ленч, и мы отпразднуем сразу два события — его день рождения и нашу помолвку.
— Кто-нибудь еще приглашен?
— Несколько близких друзей, включая Соню, если она, конечно, вовремя успеет добраться сюда из аэропорта!
— Не хотел бы я быть твоим врагом! Разве можно так обходиться со своей лучшей подругой? — Это были мысли вслух.
— Вот как? В последний раз она пригласила меня к себе в гости, сказав, что устраивает безумный карнавал и собирается быть там в костюме рабыни. Я нарядилась стриптизершей: ну, джи-стринг, тонны косметики,
— Кажется, без этой Сони твоя жизнь была бы скучна, — заметил я не задумываясь.
— Ты жестокий мерзавец, Дэнни Бойд! — Голос ее задрожал.
— Прости, я не думал, что это тебя так заденет.
— За такие деньги, что я тебе плачу, ты должен хотя бы сдерживаться и не оскорблять меня. Держи при себе свои замечания! — отрезала она.
— Ну, раз я случайно затронул больную тему, расскажи мне о Ральфе и о том, как он попал в аварию.
— Мы были с ним в Палм-Бич, — заговорила она медленно, успокаиваясь, — это курортное местечко в двадцати милях от города. Однажды ночью он предложил прокатиться на машине, но я отказалась, ссылаясь на усталость. Честно говоря, к тому времени мы уже охладели друг к другу. Одной страсти было явно недостаточно для совместной жизни. Я отказалась, но он все равно уехал, а я легла спать… Он свалился с обрыва в пяти милях от дома, в том месте большая глубина.
— Полиция наверняка проверила машину. У них не возникло подозрений…
— Я же сказала — машина затонула на большой глубине, — перебила она, — в том месте сильные подводные течения. Прошло три дня, прежде чем им удалось поднять на поверхность машину с телом Ральфа. Машина ударилась о камень, когда входила в воду, поэтому весь перед был просто вмят внутрь. Чтобы опознать Ральфа, пришлось прибегнуть к медкарте его дантиста.
— А если его убили? И Кевина тоже? Кто мог пойти на двойное убийство, чтобы не дать тебе выйти замуж?
— Может быть, безответная любовь?
— Придумай что-нибудь получше. Хотя нельзя отрицать, что великолепного тела Марсии Буржесс должны жаждать все мужчины.
— И великолепного тела, и моего, не менее великолепного, счета в банке.
— Это уже лучше, — одобрил я, — есть кто-нибудь на примете?
— Джонни Фэйерхэм. — Она вдруг хихикнула.
— Кто он?
— Прости, Дэнни, если тебе покажется моя теория наивной. Может быть, это глупо, но, поверь, когда девушка достигает двадцати четырех и все еще не замужем, всегда найдется в ее жизни Джонни Фэйерхэм. Милый, строгий, надежный Джонни Фэйерхэм. Такой скучный, что, оставаясь с ним вдвоем, уже через пять минут хочется завыть от тоски. Но такой Джонни упрямо ждет своего часа, неустанно клянется в любви и убежден, что женится на ветренице, когда она перебесится. Джонни Фэйерхэмы упрямы и необидчивы.
— Как у него с деньгами?
— Никогда не слышала о его проблемах с этой стороны. — Марсия задумалась, взгляд ее стал рассеянным. — Я действительно никогда об этом не думала. Он связан бизнесом с папой и живет явно небедно, — она вышла из задумчивости, взгляд ее снова приобрел ясность, — но сама мысль о том, что Джонни может быть убийцей, — абсолютно нелепа. Он и мухи не обидит.
— Он тоже приглашен на завтра?
— Разумеется! — Глаза у нее заблестели. — Старый верный друг, который всегда находится где-то рядом. Упрямец с неодобрительно поджатыми губами, глубоко убежденный, что ни к чему хорошему эта помолвка не приведет, как и в том, что я когда-нибудь образумлюсь и перестану метаться.