Том II: Отряд
Шрифт:
— Неплохой комплект, — она постучала костяшками пальцев по кирасе сержанта. Все двадцать человек Рочестера были в полном доспехе, одолжив недостающее у товарищей.
— Покажем крысоголовым, что и мы не лыком шиты, — буркнул сержант.
Идя среди мужчин в полном вооружении, все ростом выше ее, Аш испытывала иллюзорное чувство полной безопасности. Она улыбнулась про себя и покачала головой:
— Все упакованы в металл, и что из этого? Какой-нибудь засранец острым концом попадет тебе в спину… Ладно, ребята. Надеюсь, у всех белье кольчужное? note 50
Note50
Белье —
— Мы вообще-то не рассчитываем поворачиваться к ним спинами! — фыркнул Рочестер.
Ожидание проходило в наэлектризованной атмосфере: несомненный риск всегда вызывает возбуждение. Аш поймала себя на том, что энергично шагает вперед, пересекая узкую площадь перед северными воротами для вылазок. От бряцания оружия черные крысы и один бездомный пес поспешно спаслись бегством в темноту.
— Годфри, говорила ли она опять с каменным големом?
На этот раз тихий голос Годфри Максимилиана прозвучал у нее в голове:
— Всего один раз. Она старается не слушать Карфаген: то, что они говорят военной машине, — это какое-то безумие. Она только спросила, обращалась ли к ней ты… где ты, что делают твои люди; готовится ли атака.
— Что она… ты… ей сказал?
— Только то, что должен, что могу знать из твоих же слов. Что ты на пути к ней. Об остальном не знаю ничего; ты не сообщала машине, сколько у тебя сил, не спрашивала совета, какую принять тактику.
— Угу, именно так я намерена поступать и впредь. Она говорила тихо, не сомневаясь, что ближайшие к ней солдаты сквозь бряцание доспехов и ножен услышат каждое ее слово.
— А Дикие Машины?
— Молчат. Возможно, в их интересах, чтобы она принимала их за сон, ошибку, выдумку.
Личное знамя Аш висело на своем полосатом шесте, холодный ветерок был недостаточно сильным, чтобы развернуть сине-золотое полотнище. Навстречу ей из ворот для вылазок вышли бургундские стражники со своими факелами, они ее узнали.
— Мадонна, — тут же из темноты возник Антонио Анжелотти, за его спиной слышался шум, свидетельствовавший о присутствии животных и конюхов. — Я коней достал.
Аш осмотрела скаковых лошадей: в основном все — неухоженные после долгой осады, все ребра можно пересчитать.
— Молодец, Анжели.
Пока Рочестер разбирался с паролями и отзывами, она молчала, скрестив руки, не сводя глаз с восточного неба. Над остроконечными крышами и над зубцами городской стены серые облака посветлели. Одно из ближайших зданий — Дом гильдий — еще дымилось, почерневшее и обугленное; на сигнал опасности в этот квартал набежало много бургундцев, и пожар был вовремя погашен. За ночь стало теплее — мороз сменился пронизывающе
— Слава Христу за плохую погоду!
— Было бы сейчас лето, — согласился Анжелотти, — нас бы давно сожгли, да еще эпидемия чумы разразилась бы.
— Годфри, нет ли последних сообщений — где она?
— Она не выходила на связь со мной с последней обедни.
— Но это глупо, согласен?
— При обычной войне, дитя, тебе не следовало бы соглашаться на встречу. За восемь лет, что я тебя знаю, ты была смелой, безрассудной и авантюрной; но не помню, чтобы ты когда-либо жертвовала чужими жизнями.
Еще один солдат Рочестера искоса взглянул на нее, и она ободряюще ухмыльнулась ему:
— Командир говорит со своими Голосами. Вот и все.
Молодой солдат побледнел под своим забралом, но понимающе кивнул.
— Да, командир. Командир, что они для нас приготовили? Чего нам ждать?
— А хрен их знает! Визиготов около десяти тысяч, следовало бы подумать… У них эти луки с обратным загибом. Вроде бы ничего особенного, но стреляют так же быстро, как арбалеты, хотя сила удара поменьше. Значит, наустники поднять, забрала опустить.
— Есть, командир!
— Теперь всем не так страшно, — вполголоса заметил Анжелотти. — Мадонна, их не столько оружие беспокоит. Подавляет сознание количества готов…
— Знаю.
Спазмы желудка перешли в отчетливую острую боль.
— Вот в чем проблема с доспехами, — задумчиво произнесла она. — Ты весь стянут и застегнут. И не посрать, когда приспичило…
— А-а — дизентерия. Извинение любого воина.
— Годфри! — с восторгом изумленно выпалила Аш.
— Дитя, ты забыла? Я восемь лет следовал за тобой по всем военным лагерям. Я обслуживал обоз. Я знаю, кто стирает после сражения. От прачек ничего не скроешь. Храбрость имеет бурый цвет испражнений.
— Для священника, Годфри, ты жутко противный мужик!
— Будь я еще человеком, я сейчас был бы рядом с тобой.
Ее буквально подбросило — на душе потеплело оттого, что друг рядом, но она ощутила более острую тоску по нему.
Она сказала:
— Я хочу прийти за тобой. Но сначала — дело, — и повысила голос: — Вперед!
Группа солдат въехала в тоннель — ворота под одной из часовых башен Дижона. Сержант Томаса Рочестера наклонился к ее уху и пробормотал, стараясь быть услышанным сквозь грохот доспехов:
— Что он сказал?
— Что сказал кто?
Англичанин смутился:
— Ну он. Твой голос. Святой Годфри. Будет нам в этом деле милость Господня?
— Да, — ответила Аш машинально и вполне убедительно, и мысленно повторила: «Святой Годфри!» — с благоговением и юмором. Наверное, неизбежная реакция народа…