Том Марволо Гонт
Шрифт:
– Темную магию признали самозащитой? – не поверила Августа.
– Так он не применял магию вообще. Он их без магии убил. Руками.
– Слаженный отряд из десяти опытнейших магов-наёмников? Без магии? – не поверила Августа. Лили только пожала плечами.
Зашевелился труп Волдеморта, открыл глаза и начал вставать с земли. Новая Авада тут же успокоила его, заставив снова обмякнуть.
– Что было в ночь Самайна? Почему ты жива? Отвечай.
– Дамблдор подготовил в нашем доме ловушку с Гарри вместо приманки и мной с Джеймсом в качестве жертв Светлого
– Светлое Жертвоприношение? Ты уверена? – ещё сильнее нахмурилась Августа.
– Дамблдор прилетал к нам в Нью-Йорк и сам подтвердил это.
– И ты ничего ему на это не сказала? – презрительно спросила Августа. Лили отрицательно помотала головой.
– Не сказала. Я ударила его в лицо.
– Дамблдора? В лицо? Ладошкой?
– Кулаком, – отвела взгляд чуть покрасневшая и смутившаяся Лили. – Череп пробила. Том еле успел его спасти Слезами Феникса. Ну, и череп собрал заново, телекинезом, по кусочку…
– Зря я тебя ничтожеством считала, – хмыкнула Августа. – Врезать Дамблдору… уважаю. Так что было в Самайн?
– Волдеморт пришёл, убил Джеймса. Потом схватился за голову. Подошел к зеркалу и разбил его. Поднялся к нам с Гарри на второй этаж. И не стал убивать. Потом приехал Сириус. Том сломал ему руку и вырубил, затем пустил в дом Адское Пламя, а с нами аппарировал прочь. Увез в Америку. Там провел какой-то ритуал, который и вернул ему нормальную человеческую внешность. Купил дом. К нам приехал Дамблдор. Они поговорили. Том поехал вместе с Дамблдором в Британию, чтобы помочь уничтожить свои “резервные копии”. В Хогвартсе получил серьёзное ранение, поэтому срочно улетел с нами в Америку, никому ничего не сказав. Только начали жить спокойно, как напали эти наёмники ваши.
– Что-то не стыкуется: “Бессмертный, которому ни по чем Авада” и “Серьёзное ранение”, – нахмурилась Августа.
– Не знаю… Насколько я поняла, он только в Хогвартсе и узнал, что Бессмертен. Или уже после Хогвартса… С ним вообще все сложно.
– Так зачем он пришёл ко мне?
– Сами спросите, – кивнула Лили на вновь начавшего подниматься с земли Волдеморта. Тот спокойно встал, поднял стул, снял пиджак и, отряхнув его, повесил на спинку этого стула. После чего сел на своё место.
– Зачем ты пришел, Волдеморт? – всё так же держа палочку наготове и не спуская с гостя глаз-прицелов, жестко спросила женщина.
– Не знаю, – пожал плечами Волдеморт. – Мне показалось это правильным. Правильнее, чем исподтишка убить женщину, сына которой запытали до состояния овоща мои подручные. Честнее, – Августа молча смотрела на него, а палочка в её руке начала подрагивать.
– Что изменит твоя “честность”? Ты можешь вернуть мне сына?! Нет! Так зачем ты пришел? Отвечай!
– Я уже ответил: пытаюсь измениться. Перестать быть чудовищем.
– “Круцио!!” – прогремело заклинание над столом, и красный луч уперся в лицо Волдеморта. Того тряхнуло, но он остался сидеть, под продолжающим бить в него пыточным заклинанием. Августа, как могла, усиливала напор, но Волдеморт продолжал
– Я не могу тебя убить, но могу сделать с тобой то, что ты сделал с моим сыном! Запытаю тебя до безумия! – отрывисто, через силу, сказала Августа, продолжая держать заклинание. На лбу у нее выступили капельки пота. Заклятие давалось ей нелегко. Луч прервался. – “Круцио”! – снова ударило пыточное в лицо Волдеморта. Затем ещё одно и ещё…
Лили потянулась к своей палочке, но встретила взгляд своего спутника. Она побледнела, закусила губу, но руку от специального кармана с палочкой убрала. Она снова посмотрела в глаза Волдеморта, неодобрительно покачала головой, затем встала из-за стола и пошла к сыну. Смотреть на происходящее за этим столом, ей было неприятно.
Тем временем очередное пыточное заклинание сумело свалить Волдеморта на землю, вместе со стулом. Августа торжествующе вскочила со своего места, быстро обогнула стол и продолжила бить Непростительными, лежащее у её ног тело, конвульсивно дергающееся, но не издающее ни звука.
Лили отвернулась и, взяв свободную лопатку, стала играть с детьми в куличики.
***
Спустя около сорока минут, тяжело дышащая, почти достигшая предела своих сил, моральных и магических, женщина, опустила палочку и, ссутулившись, вернулась за стол, где закрыла лицо руками и расплакалась.
Я остался лежать на траве, постепенно приходя в себя и собираясь с силами. Пыточное заклинание – сильная штука. Не дотягивает, конечно до варки в растворе сильнейших кислот и до катализации сыворотки вита-лучами, но не дотягивает совсем немного. Тем более, когда тебя хотят запытать насмерть. Точнее до сумасшествия.
Но опыт можно считать удачным.
Чуть отдышавшись, я медленно встал с травы и, подняв стул, вновь умостил свою задницу на него. Ноги и руки ещё подрагивали. Говорить я даже не пытался, резонно опасаясь, что не справлюсь с челюстью.
Просто сложил руки на столе и сидел, опустив глаза на блюдце с чашкой чая на нем.
– Применение Непростительных, – минут через десять, когда перестал опасаться откусить свой собственный язык непослушной нижней челюстью, а Августа перестала всхлипывать, сказал я. – Очень сильно бьёт по психике того, кто их применяет. Почти все, кто это делает, в конечном итоге сходят с ума. Как Белла. И другие ПСы.
– А ты сам? – отняла руки от лица Августа.
– Как и я сам, – не стал отрицать своё психическое нездоровье. – Но я пытаюсь измениться. Это трудно.
– Ты ведь знал, что так будет. И всё равно пришёл. Без палочки? Почему? – подняла на меня покрасневшие от слез глаза женщина.
– Я подумал, что так будет правильно.
– А если бы не был бессмертным?
– Все равно пришёл бы, – честно признался я. Потом подумал и добавил. – Но от Авады увернулся бы.
– Откровенно, – усмехнулась разом постаревшая женщина. – Ты ведь действительно мог меня убить сейчас? Это правда?