Томагавки кардинала
Шрифт:
Не было больше славных битв, решавших исход войн, — многосоттысячные потери ни на йоту не приближали ни одну из сторон к полной и окончательной победе. Частные победы сменялись поражениями, и страшный конвейер продолжал работать, превращая множество людей со всеми их надеждами и чаяниями в распадающуюся органику. В этой войне не было идеи, простой и понятной рядовым бойцам и способной призвать их к самопожертвованию — не было ответа на вопрос: «Ради чего?». Французы и русские, англичане и немцы убивали и умирали, скованные цепями законов своих стран, традициями и привычкой к послушанию. И никто из них не мог сказать, какую цену придётся заплатить, чтобы всё это кончилось.
«Это
Этого солдата звали Эрни Демингуэ, и эти слова пятнадцать лет спустя прочёл весь мир в его романе «Прощай, оружие!».
1916 год
Над Северным морем гремели пушки — куда более мощные, чем те, что грохотали здесь двести пятьдесят лет назад, во времена де Рёйтера. К юго-западу от Ютландии сошлись две армады бронированных морских чудовищ, чтобы решить вопрос, кому владеть морями. Для обеих сторон вопрос этот был жизненно важен: к третьему году войны Германия стала уже задыхаться в петле блокады, а Британия без подвоза не продержалась бы и месяца. Для Франции сам по себе вопрос господства на море так остро не стоял — исход её борьбы с Германией решался на суше, — однако Франция не могла себе позволить потерять Англию и остаться с тевтонами один на один. Правда, у неё была ещё и Россия, но два союзника лучше одного.
Строго говоря, в Ютландском бою встретились не два флота, а три — эскадрам немцев противостояли эскадры французов и англичан. Гонка морских вооружений перед войной привела к тому, что флот Германии несколько превосходил по отдельности флот любого из двух её главных противников, почти вдвое уступая объединённому флоту союзников. Но к шестнадцатому году, когда кайзер и его советники поняли, что Германия проигрывает войну на истощение, у немцев не осталось иного выхода, кроме как попытаться переломить ход войны неожиданным ходом, граничащим с авантюрой.
На суше ничего не вышло: войска обеих сторон глубоко врылись в землю, опоясав линии траншей рядами колючей проволоки, и даже многодневные артиллерийские обстрелы были не в состоянии подавить вражескую оборону до конца. Как только в атаку поднималась пехота, оживали уцелевшие пулемёты, укрытые до времени в «лисьих норах» и спрятанные в бетонных колпаках, и наступавшие откатывались назад, обильно умываясь собственной кровью. У высших чинов кайзеррейха, хорошо осведомленных о проблемах русской армии, оставалась надежда мощным ударом выбить из войны Россию, перенеся остриё наступления с запада на восток, но этой надежде не суждено было сбыться: яростный германский натиск разбился о знаменитую русскую стойкость, подкреплённую потоком военного снаряжения, поступавшего через черноморские порты. Турция так и осталась нейтральной — командиры «Сюркуфа» и «Сюффрена», потопившие «Зигфрид», более чем заслужили полученные ими ордена.
Не оправдалась и ставка на новое оружие — боевые газы. Их эффективность оказалась значительно ниже предполагаемой, и очень быстро нашлось противоядие: защитные маски и противогазы. Предлагалось атаковать газовыми бомбами с «цеппелинов» Париж и Лондон, однако кайзер Вильгельм, поколебавшись, отказался от этой крайней меры. Говорили, что в нём взыграл рыцарский дух, не одобрявший грязных методов ведения войны, но говорили и другое: «Кайзер просто опасается, что газовые атаки вражеских столиц не принесут нужного результата и только спровоцируют ответное химическое нападение французских аэропланов
Оставалось море: адмираль-штаб рассчитывал разгромить флоты врагов Германии поодиночке, уповая на фактор, хорошо известный из истории войн: на несогласованность действий союзников. Овладение морем ставило Англию в безвыходное положение, резко ухудшало положение России, зависящей от военных поставок, и затрудняло ведение войны Францией, в свою очередь оказавшейся в морской блокаде. От адмиралов Шеера и Хиппера требовалось спасти кайзеррейх, и адмиралы сказали: «Яволь! Мы победим или умрём!».
Германия по праву гордилась своим флотом, детищем адмирала Тирпица, до этого времени тщательно оберегаемым от малейшего риска. В Ютландском бою немцы выставили восемнадцать вермонтов и пять панцеркрейсеров против четырнадцати вермонтов и пяти мёртрье-крейсеров Франции и пятнадцати вермонтов и шести линейных крейсеров англичан. При этом немецкие корабли были конструктивно прочнее, имели более толстую броню, а германская артиллерия превосходила по эффективности артиллерию англичан и не уступала артиллерии французского флота. У адмирала Шеера были шансы выполнить свою клятву…
Союзный флот, опасаясь атак немецких подводных лодок, базировался в Скапа-Флоу. Формально объединённым флотом на правах хозяина базы командовал английский адмирал сэр Джон Джеллико, однако адмирал Шаторено, считая себя ничуть не менее значимой фигурой, не находился в его прямом подчинении — складывалась анекдотическая ситуация «я выполню любой ваш приказ, но вы сначала меня убедите». И поэтому, когда было получено сообщение, что, судя по данным радиоперехвата, германский Хохзеефлотте [52] вышел в Северное море и намерен атаковать берега Британии, Джеллико пришлось убеждать своего самолюбивого французского коллегу в необходимости срочного выхода союзного флота на перехват. В итоге Шаторено внял, однако выговорил себе право следовать отдельно, в двадцати милях от английских сил, «во избежание путаницы при подаче сигналов», и это обстоятельство чуть было не стало роковым для союзников, хотя оно же, в конечном счёте, и принесло им победу.
52
Флот Открытого моря (нем.)
Враждебные флоты встретились 31 мая около двух часов дня. Бой между крейсерами сложился неблагоприятно для англичан: около трёх часов под германским огнём взлетел на воздух линейный крейсер «Инвинсибл», двадцатью минутами позже — «Куин Мэри», и лишь появление эскадры быстроходных вермонтов спасло адмирала Битти от разгрома. Тяжёлые снаряды «вэлиентов» качнули чашу весов: «Лютцов» и «Зейдлиц» получили повреждения, а «Фон дер Танн» лишился артиллерии главного калибра — три из четырёх его башен были разбиты, а затем вышла из строя и последняя башня. Но тут на поле боя появился немецкий линейный флот, и англичанам пришлось спасаться бегством.
Погоня закончилась в начале шестого, когда колонна германских вермонтов, походя пустив на дно пару старых английских крейсеров завесы, угодила прямо в центр британского флота, развернувшегося в боевой порядок. «Байерн», шедший во главе эскадры «кёнигов», попал под сосредоточенный огонь десятков орудий — вся полудуга горизонта превратилась в огненное море от вспышек выстрелов. Оценив обстановку, Шеер немедленно начал поворот «все вдруг», чтобы реализовать своё численное превосходство. И ему бы наверняка удалось это сделать, но в этот момент из туманной дымки показались корабли французов.