Томас Мюнцер
Шрифт:
Таким путем они не достигнут царствия божьего. Спасает человека лишь вера!
Казалось, Лютер превзошел самого себя. Даже камни, говорил один из его слушателей, не могли бы остаться равнодушными к его речам: тот, кто однажды внимал им, хотел снова и снова слушать виттенбергского соловья.
Нелегкий это труд — вырывать укоренившиеся заблуждения. Лютер выступал восемь дней подряд. Лицемерно рассуждая о «снисхождении к слабым», которые преданы старому культу, он решительно осудил опасные новшества. Толстосумы вздохнули с облегчением. Магистрат от имени города послал Лютеру пива, вина и отрез сукна на новую рясу.
Мартовские
Необходимо, чтобы Томас встретился с Лютером и попытался его переубедить. Марк настаивал. Но Мюнцер не соглашался. Поздно! В «Верном предостережении» Лютер высказался с достаточной ясностью. Возомнив себя новым папой, он зашел слишком далеко и не свернет уже со своей стежки. Если Штюбнер хочет, то пусть снова сам едет в Виттенберг.
Охоты толковать с Марком Лютер не проявил. Он намеренно избегал его и оттягивал встречу. Штюбнер не отступал. Беседа, которая, наконец, состоялась в келье Лютера, была острой. Чем дольше они спорили, тем явственней становилось, сколь непримиримы их взгляды.
Лютер тщетно призывал Марка к умеренности. Почему он, отбросив теологию, так заостряет их разногласия, что они становятся сплошной политикой? Штюбнер не хотел прикрываться учёными фразами. Он изложил точку зрения сторонников Мюнцера. Доктор Мартин, разумеется, не хуже других видит, что реформационное движение находится на перепутье. Остановиться или идти дальше? Ограничиться только церковной реформой? Виттенбергские профессора лишь об этом и мечтают. В борьбе с папой они рассчитывают на поддержку князей, которых надеются задобрить монастырскими землями. Но ради этих жалких целей не стоило ничего и затевать.
Разглагольствовать о справедливости и оставить почти все по-старому — князей-тиранов, живодеров дворян? И пусть простой человек по-прежнему безропотно сносит все, что творят над ним господа? Не этого хочет народ! Чтобы добиться полного освобождения от всех тягот, надо пустить в ход меч!
Лютер изменился в лице. Значит, Мюнцер и его сторонники намереваются свергнуть существующих правителей и захватить власть?!
Они хорошо поняли друг друга. Имейте мужество, доктор Мартин, смотреть вперед. С кем вы? С народом? Или вы снова укроетесь где-нибудь в Вартбурге и будете выглядывать из-за спины грузного бородача курфюрста?
Захват власти? От одной этой мысли Лютеру становилось страшно. Вот к чему приводит учение Мюнцера. Нет, он не разделяет подобных взглядов. Ведь Христос сказал перед Пилатом, что царство его не от мира сего. Христос наставлял своих учеников, чтобы они не уподоблялись светским князьям. Лютер прятался за цитаты из Евангелия, как за стену. Нельзя идеи христианской свободы понимать так плотски. Вера, и только вера, может спасти человека!
А что касается пророчеств о грядущем перевороте, уничтожении нечестивых и царстве божьем на земле, то все это сплошное фантазерство и витание в облаках.
Лютер все время ссылался на библию. Они жестоко спорили, кричали, стучали кулаками по столу. У Лютера был убийственный аргумент: если пророки
Штюбнер оборвал его. Зря Лютер так горячится. Он, Марк, знает, о чем сейчас думает Лютер: он думает, что люди, которых он язвительно называет фантазерами, правы. Разве это не так?
Растерянно молчал Лютер. Марк добивался ответа. Лютер отвечать не захотел. О чем еще спорить? В тот же день Марк ушел из Виттенберга. На следующее утро, несколько остыв, он сделал еще одну попытку переубедить Лютера. Тот на его письмо ответил насмешливо и зло: «Прощай, любезнейший!»
Ну, кто прав! Он так и знал, что из затеи Штюбнера ничего путного не выйдет. Теперь еще Шторх собирается в Виттенберг. Напрасная трата слов! К каким бы сильным аргументам они ни прибегали, все тщетно. Мартин крепко вцепился в библию. Он от своего не откажется. Ему с его талантами ничего не стоит вывернуться из любого положения. Сколь бы тяжкими для него ни были эти споры в его келье, он никогда не признает поражения и все равно будет хвастаться, что дал своим противникам по носу.
Его уже не переубедить. Лютер вернулся из Вартбурга как верный прислужник курфюрста. В этом была своя логика. Отказываясь от мысли о народном восстании, он неминуемо должен был искать поддержки властителей. Или с народом против князей, или с князьями против народа.
Глубоко возмущенный Томас писать Лютеру сейчас не мог. Он адресовал письмо Меланхтону. Нельзя ограничиваться только книжным пониманием веры. В таком случае вся теология не стоит и обола! Прикрываясь словами о снисхождении к слабым, Лютер на деле выполняет волю курфюрста. Близятся решающие дни. Скоро придет время браться за серпы, чтобы отделить добрую пшеницу от злых плевел. Не угодничайте перед правителями вашими. Лето уже на пороге!
На Вормсском рейхстаге, отказываясь отречься от своих взглядов, Лютер бросил фразу, которая стала крылатой: «На том стою, и не могу иначе». Завершая письмо Меланхтону, Мюнцер в латинский текст включил немецкие слова. Они звучали иронически: «О изнеженные книжники, не гневайтесь, я не могу иначе!»
Как все меняется! Человек, который долго казался источником всяких смут, выступал словно уполномоченный имперского правительства. Советники Карла вдруг узрели в Лютере «мощный элемент порядка». Первейший еретик и исчадие ада взял на себя — насмешка судьбы! — роль пособника папистов.
Теперь основную опасность своему делу Лютер видел не в кознях римской курии и не в позиции императорского двора. Весь свой пыл, всю свою страстность, свой исключительный дар полемиста и проповедника он обратил против людей, еще недавно считавших его духовным вождем и соратником. Нет, нет, он и знать ничего не хочет о новых пророках. Они начинают с похвальбы, что лично беседуют с богом, а кончают призывами к мятежу и кровопролитию. Он передергивал, как только мог, — изо всех сил старался представить Мюнцера и его сторонников юродствующими фанатиками. Руками и ногами открещивался он от тех, кто носится с замыслами восстания. Недаром еще в «Верном предостережении» он подчеркивал, что никогда не будет поощрять бунта. Если есть склонные к мятежу люди, которых считают его последователями, то тут он ни при чем. Многое ведь творят и паписты именем Христовым.