Томление

Сандему Маргит

Тенгель притянул к себе Ирью и ласково погладил ее по щеке. Она никогда не видела этого сильного человека таким подавленным.

— Ты устала сегодня больше всех! Бедная девочка!

И он отправился из Гростенсхольма домой.

Ливень прекратился, но тучи, казалось, ушедшие, вновь сгустились над усадьбой.

Тенгель медленно шел в Линде-аллее. Он устал. Смертельно устал. Плечи его уже не выдерживали непосильного бремени.

Ради Силье он попытался взять себя в руки и принять спокойный вид. Но внезапно

он почувствовал свой возраст: да, всю тяжесть своих семидесяти трех лет. Это был почтенный возраст, и немногие люди в его время доживали до таких лет.

Он остановился и посмотрел на свинцовое вечернее небо. Дома его ждала Силье, в надежде услышать добрые вести о своем первом правнуке. Она такая храбрая и борется со своей болезнью: ведь она-то думала, что у нее всего-навсего ревматизм.

И вот он должен сообщить ей о том, что случилось на самом деле. О смерти Суннивы. И об уродце в колыбели.

Это убьет ее! Убьет ее мужество и ее волю к жизни. Ибо никто так не заботился о Сунниве, когда та осталась без родителей.

Тенгель не мог сдержать слез, и отрывистое рыдание вырвалось из его груди. Он снова поднял глаза на свинцовые тучи и прошептал:

— Ты доволен тем, что ты наделал, проклятый Тенгель Злой? Тебя-то, конечно же, нет там, наверху, но разразившаяся сегодня гроза пришла из твоего царства. Знаешь ли ты, как ты отравил мою жизнь и жизнь моих близких? Да, ты знаешь об этом и посмеиваешься себе над нами. Ты снова выиграл!

Долго добирался Тенгель до дома. Он точно знал: сегодня ночью было рождено зло. Некоторые из потомков Людей Льда несли в себе зло. И родившийся сегодня был одним из них. Возможно, тут сыграло свою роль и то обстоятельство, что дедом младенца был Хемминг. Ибо в этом человеке мало чего было доброго.

Тенгель хотел спать. Он больше не мог переживать снова и снова события прошедшего дня. И вновь вспоминать о собственном детстве и злоключениях, глядя на новорожденного. Ему больше не вынести этой борьбы, не победить непонимания окружающих.

Снова собралась гроза. Но Тенгель не сразу пошел к себе. Сначала он направился в ту пристройку, где жил Аре. Он знал, что дверь там не заперта и родители ждут Тарье, который остался ночевать в Гростенсхольме. Тенгель бесшумно скользнул в комнату внуков. Он долго стоял в темноте, глядя на двух спящих мальчиков.

Тронд проснулся и сел.

— Дедушка?

Тенгель присел на край постели поближе к мальчикам. Бранд тоже проснулся.

— Я пришел просто взглянуть на вас, — прошептал Тенгель. — И сказать вам, как вы мне дороги.

Дети обрадовались словам Тенгеля.

— Мы тоже любим тебя, дедушка. — И оба они повисли у него на шее. Так они долго сидели, обнявшись, и мальчики не заметили, что Тенгель плачет. Наконец, он ушел от них, пожелав им спокойной ночи.

— Скажите маме с папой, что я их тоже

очень люблю, — шепнул он напоследок.

Силье не спала, когда он пришел домой.

— Как там? Как все завершилось?

Ее голос дрожал от нетерпения.

Тенгель нагнулся поднять шаль, которая соскользнула на пол. Голос не повиновался ему, и он пытался скрыть свое волнение.

— Все прекрасно!

— Конечно же, но расскажи все по порядку! У нас родился правнук?

Тогда Тенгель выпрямился и твердо произнес:

— Ну, разумеется! Чудесный здоровый малыш!

— Что ты говоришь! — обрадовалась Силье. — Совершенно здоров?

— Да, ни одного изъяна!

— А Суннива?

— С ней тоже все в порядке. Все счастливы.

— О Тенгель, Тенгель! А мы так долго волновались, не зная, что нас ждет! Я всегда знала, что все будет хорошо. Как ты думаешь, я смогу сходить в усадьбу завтра? Навестить их всех в Гростенсхольме? И взглянуть на новорожденного?

Тенгель помедлил с ответом, стараясь справиться с волнением.

— Почему бы и нет! Только самой идти не надо. Ты поедешь туда в карете.

— О, как я счастлива! Ты о чем-то задумался?

— Да, Силье, мы должны отметить это событие! Возьмем-ка с собой бутылочку вина. Ту, последнюю, — она наполовину пуста, но нам хватит.

— Как? Пить среди ночи? — изумилась она. — Ну, хорошо!

Он остановился.

— Да… ты знаешь, я забыл сказать тебе, что Тарье говорил со мной об одном травяном отваре, который поможет тебе снять боль. И даже не только боль, а и саму болезнь может смягчить.

— Неужели это возможно? Но это великолепно. Должна тебе признаться, что в последнее время боль совершенно изводит меня. Я так похудела. Словно бы этот проклятый ревматизм влияет на мой аппетит.

Он погладил ее.

— Мы сейчас же испробуем этот отвар! Вместе с вином, чтобы было менее противно. Не спи пока, я сейчас все принесу!

Она снова улыбнулась. Тенгель заторопился и ушел в свой кабинет. Но там он искал вовсе не новое чудодейственное лекарство. Нет, он достал свои самые сильнодействующие яды. Из них он выбрал два. Один был наркотиком, вызывающим радужные видения. Он добавил наркотик в маленький бокал и сам же опустошил его одним глотком. Затем налил столько же для Силье.

Затем он достал еще одно лекарство. На мгновение руки его дрогнули, но затем он пересилил себя и всыпал содержимое пакетика в бокал с вином. И вытер набежавшие слезы.

А потом он пошел назад к Силье.

— Вот, выпей сначала из этого бокала, это особое лекарство. Но оно довольно неприятное на вкус, так что запей его из другого бокала.

— Как скажешь, — ответила она и сморщилась, ощутив запах наркотика.

— Силье, а почему ты лежишь, не укрывшись, и это с твоим ревматизмом, — строго сказал он.