Томми и К°
Шрифт:
— Он молодчина, — заявлял Флипп, — вовсе не задается. Человек с мозгами, хотя это не сразу бросается в глаза.
Он нравился мисс Рэмсботэм.
— Мужчин, — говорила она, — тех мужчин, о которых стоит говорить, — поясняла она, — можно разделить на две группы. На мужчин, которые должны нам нравиться, но не нравятся. И мужчин, которые нам нравятся, хотя для этого нет видимых оснований. Лично я вполне могла бы влюбиться в вашего друга Дика. Он привлекателен именно сам по себе.
Даже Томми он по-своему нравился, хотя временами она бывала с ним
— Если вы пишете о большой улице, — ворчала Томми, просматривая корректуру, — почему не сказать просто «большая улица»? Зачем вы вечно называете ее «главной артерией»?
— Прошу прощения, — извиняющимся тоном заметил Дэнверс. — Но это не моя идея. Вы посоветовали мне ознакомиться с журналами для высшего общества.
— Я не просила вас в точности повторять все их огрехи! Ну вот, опять! Вечно у вас толпа — «чудовище с головой гидры», а чай — «напиток, который освежает, но не пьянит»!
— Боюсь, я доставляю вам кучу хлопот, — заметил сотрудник журнала.
— Боюсь, что так оно и есть, — согласилась с ним помощник редактора.
— Только не думайте, я не безнадежен! — умоляюще сказал сотрудник. — Просто я вас не так понял. Впредь я буду писать на хорошем английском языке.
— Буду вам крайне признательна, — проворчала помощник редактора.
Дик Дэнверс поднялся.
— Мне бы так не хотелось получить от редакции, как вы выражаетесь, «отставку»!
Смягчившись, помощник редактора перестала запугивать сотрудника, тем более что он способен внимать критике.
— Видите ли, мисс Хоуп, я человек достаточно никчемный, — сознался Дик Дэнверс. — И меня уже начало охватывать отчаяние, как вдруг судьба свела меня с вами и вашим отцом. Общий дух здесь — я не имею в виду материальный дух, характерный для Крейн-Корт, — чрезвычайно стимулирует. Когда-то у меня были идеалы. Я стремился от них избавиться. Существуют люди, которые имеют обыкновение смеяться над такими вещами. Но теперь я вижу, что мои идеалы были не так уж плохи. Готовы ли вы помочь мне?
В каждой женщине есть что-то материнское. На мгновение Томми захотелось приголубить этого взрослого мальчугана, научить его уму-разуму. Ведь он всего лишь великовозрастное дитя! Только вырос прежде времени! Томми позволила себе протянуть ему ладошку. Дик Дэнверс крепко сжал ее в своих руках.
Единственным человеком, испытывавшим неприязнь к Дику Дэнверсу, оставался Клодд.
— Где вы его откопали? — спросил Клодд как-то у Питера, оставшись с ним в редакции наедине.
— Он сам пришел. Явился обычным путем, — пояснил Питер.
— Что вы о нем знаете?
— Ничего. И что мне о нем узнавать? У журналистов характеристик не спрашивают.
— Пожалуй, из характеристики тоже ничего не узнаешь. Но хоть что-нибудь за все это время выяснилось о нем?
— Ничего предосудительного. К чему такая подозрительность?
— Да потому, что вы беспомощный ягненок и вам нужна собака, чтоб за вами присматривать. Кто он такой? Во время премьеры он покидает кресло в партере и скрывается в задних рядах. Стоит
— Да, это странно, это действительно странно, — вынужден был признать Питер.
— Я не верю этому человеку, — сказал Клодд. — Он не из нашего круга. Что он среди нас делает?
— Хорошо, я спрошу его, Клодд. Возьму и прямо задам ему этот вопрос.
— И поверите всему, что он вам наплетет!
— Нет, ну что вы!
— Тогда зачем спрашивать?
— Что же делать? — озадаченно спросил Питер
— Избавиться от него надо, — предложил Клодд.
— Избавиться?
— Выгнать его, и все тут! Чтоб больше не толкался в редакции целый Божий день... чтоб не глядел на нее своими преданными собачьими глазами, чтоб не обсуждал с ней своим воркующим голоском проблемы искусства и поэзии! Гнать его надо, и побыстрее... если уже не поздно.
— Да ну вас! — сказал Питер, при этом все-таки побледнев. — Как вы могли такое о ней подумать!
— Такое о ней подумать! — С этим Питером Хоупом Клодд начинал терять терпение, и этого не скрывал. — Тогда почему теперь с ее пальцев исчезли следы чернил? Раньше они были всегда. Почему теперь в ящике своего стола она держит лимон? А когда она стриглась в последний раз? Вы спросите, и я скажу: за неделю до того, как он здесь возник, то есть пять месяцев тому назад. Раньше она стриглась регулярно раз в две недели; утверждала, что волосы неприятно щекочутся на затылке. Отчего она набрасывается на каждого, кто называет ее Томми, заявляя, что ее имя Джейн? Никогда она Джейн не была! Или вы еще недостаточно взрослы, чтобы наконец самому заметить происходящие в ней перемены?
Нахлобучив шляпу, Клодд ринулся вниз по лестнице.
Питер, придя в себя ровно через минуту, взялся за табакерку.
— Да вздор все это! — сказал он после тринадцатой понюшки. — Не верю я ничему. Впрочем, не мешает проверить. Сам я ни слова не скажу... просто потихоньку выведаю у нее.
Питер стоял спиной к камину. Томми сидела за своим письменным столом, правя корректуру фантастической истории под названием «Человек без прошлого».
— Мне будет его не хватать, — произнес Питер. — Непременно будет его не хватать.
— Не хватать кого? — спросила Томми.
— Дэнверса, — со вздохом отвечал Питер. — Вот так всегда. Начнешь привыкать к человеку, как вдруг он возьмет и уедет... Бог знает куда, обратно в Америку, за границу. И исчезнет навсегда.
Томми подняла глаза. Она явно была озабочена.
— Как пишется «искусство»? — спросила она. — После «и» два «с» или одно?
— Одно, — сказал Питер, — а после «у» — два.
— Я так и думала, — сказала Томми, и озабоченность исчезла.