Томминокеры
Шрифт:
— Что за чертовщина?..
— Колокола, что же еще? — отозвался Дуган. — Они звучат очень красиво. Наверное, сейчас начнутся похороны.
Они похоронят Руфь на горе… Какого черта я здесь делаю с этим ненормальным старикашкой?
Но он понимал, что менять что-либо уже слишком поздно.
— Колокола в методистской церкви, сколько я себя помню, звонили совершенно иначе, — сказал Ив. — Кто-то подменил их.
— Ну и что?
— Ну и ничего! Ладно, Страшила Дуган, нам надо думать о другом.
Дуган
— Хотел спросить тебя, что в этой сумке.
— Разные старые вещи. Тебя это не касается.
Они проехали указатель, говорящий о том, что машина въезжает в черту города.
— Скажи, — после долгого молчания вновь обратился к нему Дуган, — что же мы все-таки будем искать?
— Не знаю. Но пойму, что это оно, если увижу.
Дуган промолчал, выругавшись про себя, и поднес ко лбу руку. Именно здесь была сосредоточена головная боль, начавшаяся как только они пересекли пограничную черту.
Все присутствующие в церкви ждали, когда преподобный Гухрингер начнет свою проповедь. Он слыл мастером на эти вещи.
И вот он начал:
— Мы провожаем в последний путь Руфь Мак-Косленд…
Большинство жителей Хейвена сидели, держа у рта носовые платки. Возможно, некоторых приезжих это удивило, но это была вынужденная мера. Как звезды падают с неба в августе, так выпадали зубы у хейвенцев. Но не только с ними происходила эта беда. Некоторые приезжие тоже потеряли по зубу на следующий день.
У некоторых смертельно болела голова, и эту боль невозможно было снять таблетками.
И у большинства из них во время проповеди и после нее, и в особенности на следующий день, стали появляться разные идеи. Они приходили внезапно, и многим хотелось закричать: «Эврика!», но они не смели нарушить тишину, царившую на похоронном богослужении.
Жители Хейвена хорошо видели эти перемены и радовались от души. Они понимали, что чем больше людей побывало здесь сегодня, тем больше «превратившихся» и «превращающихся» будет на свете, и таким образом они выполнят требования Великой Идеи.
Дуган и Хиллмен ехали по трассе. Дуган чувствовал себя несколько угнетенно, но не смог бы объяснить почему. Конечно, старик сумасшедший, мысль о том, что Хейвен стал змеиным гнездом, — паранойя. К этому прибавилось нервное напряжение, растущее где-то в глубине души Страшилы. Нервы ни к черту, — подумал он.
— Почему ты держишься за голову? — спросил Ив.
— Потому что она болит.
— Если ветер подует, станет немного легче.
Боже, что он здесь делает? И почему ему так нехорошо?
— Я чувствую себя так, будто кто-то бросил таракана в мой кофе.
— Угу.
Дуган посмотрел на него:
— Но ведь ты себя так не чувствуешь, верно? У тебя все хорошо?
— Я устал, но голова у меня действительно не болит, и я спокоен.
— А
— Если тебя и еще шестерых ребят запереть в тесной комнате, то через десять минут у всех вас будет болеть голова, верно?
— Ну, наверное, так. Но то…
— Конечно, нет. Да и с погодой нам повезло. Именно поэтому я думаю, что то, что мы ищем, обладает огромной мощностью, потому что ты это уже ощутил. Я вижу, что ощутил. — Хиллмен помолчал, потом вдруг загадочно проронил:
— У тебя уже есть какие-нибудь идеи, Страшила?
— Что ты имеешь в виду?
— Ладно, — Хиллмен облегченно вздохнул. — Если появятся идеи, скажи об этом мне.
— Это безумие, — Дуган, казалось, по-настоящему рассердился. — Все, что ты говоришь, — бред. Давай-ка, разворачивайся и поехали назад. Я хочу вернуться, Хиллмен.
Ив внезапно сосредоточился на одной фразе, звучащей в его мозгу. В последние три дня, проведенные в Хейвене, он узнал, что Брайен, Мэри, Хилли и Давид могли читать мысли друг друга, он же мог их только чувствовать. Но его мысли они прочесть не смогли ни разу. Его заинтересовало, не являются ли причиной этому осколки в его голове.
— Что это? — внезапно спросил он Дугана.
— О чем вы го…
Ив свернул на обочину, поднимая клубы пыли. Они уже на милю с небольшим отъехали от городской черты; до фермы старого Гаррика оставалось около трех-четырех миль.
— Ничего не думайте, ничего не говорите, просто скажите мне, что думаю я.
— Вы думаете про какой-то осколок… Но это безумие! Люди не могут читать мысли других людей!
Дуган замолчал. Он повернул голову и уставился на Ива. Ив слышал его хриплое дыхание. Глаза Дугана расширились.
— О каком-то осколке, — повторил он. — Вот о чем вы думаете, и еще о том, что…
— Что они не могли читать мои мысли, — сказал смеясь Ив. Голову его украшала кепка, которая нередко встречается на шоферах дальних рейсов. Вот в чем причина?! Так просто! Он решил еще немного проверить Дугана. А что если представить себе… трактор?
— А что сейчас?
— Трактор. Но вы неправильно представляете себе щиток управления. Мой отец фермер. Я вырос на ферме. Эти тракторы, они…
Внезапно он замолчал, потом резко рванул на себя ручку двери и выскочил из машины.
— Когда-то давно Руфь спросила, прочитаю ли я молитву на ее похоронах, если ей не суждено пережить меня, — говорил тем временем преподобный Гухрингер, — и я рад, что могу выполнить ее желание.
Дик Аллисон скосил глаза влево и увидел лицо стоящего рядом Ньюта. Ньют выглядел усталым. За его спиной Джон Харли неприкрыто зевал; его голубые глаза не выражали ничего, кроме скуки.