Тонкая грань затишья
Шрифт:
– На какой карте? – спросил комендант.
Начальник полиции видел раздражение Зигеля и ответил сам:
– У полицейского, который, по словам сожительницы, был связан с партизанами или диверсантами и встречался вчера с ними в доме этой шлюшки, была найдена карта. Она на столе.
Унтерштурмфюрер забрал карту, сложил ее, бросил в сейф, закрыл его и сказал:
– Займитесь делом, господа. Встречаемся здесь же в двадцать ноль-ноль. Жду от вас конкретных предложений по объявившейся банде. Начальник полиции, мы идем на допрос
Лейтенант Ленц усмехнулся и ответил:
– Да, герр унтерштурмфюрер, за основу взят опыт гестапо.
– Это хорошо. Прошу. – Зигель указал начальнику полиции на выход и сам пошел следом за ним.
В здании полиции они спустились в подвал, где было ровно десять камер. Пять с одной стороны коридора, столько же с другой. В торце за железной дверью располагалась допросная комната.
В этом году тут обычно никого не было. В сорок первом оккупанты отправляли сюда еврейские семьи, сажали партийных и советских работников, не успевших эвакуироваться. Тогда камеры были забиты до упора. Впрочем, ненадолго. Людей вывозили в южный лес и расстреливали.
Сейчас же в камерах сидели только Клинько и Тернова.
Варвара сразу бросилась к решетке, служившей дверью.
– Господин офицер, за что меня тут держат? Я же сама пришла, рассказала об измене Клинько!
Начальник полиции прикрикнул на нее:
– Замолчи, жди, разберемся.
Зигель же подозвал караульного:
– Кто ты?
– Полицейский Ватарин Борис, недавно заступил, герр унтерштурмфюрер.
– Давай бывшего коллегу в допросную, да в наручниках!
– Понял, герр унтерштурмфюрер.
Зигель чуть подумал и приказал:
– И бабу туда же!
– Слушаюсь, герр унтерштурмфюрер!
Эсэсовец и начальник полиции зашли в комнату. Здесь было все, что необходимо для проведения допросов с пристрастием. Например, специальное кресло, напоминающее гинекологическое, с ремнями на подлокотниках и у самого пола. Рядом с ним на столике лежали различные инструменты – плоскогубцы, скальпели, кусачки, пинцеты. Все это применялось здесь для пыток. В углу со стены спускалась цепь с наручниками. Через блок она шла к подъемному механизму. Это была самая настоящая дыба. С правой стороны обычный стол и стул, ножки которого забетонированы в пол, несколько табуреток вдоль стен. На столе лампа. Свет проникал сюда через небольшое зарешеченное окно, но сейчас лейтенант Ленц включил электричество.
Караульный ввел в помещение бледного Клинько и спросил:
– Куда его, герр унтерштурмфюрер?
– Пока за стол.
Конвоир усадил полицая на стул, вмонтированный в бетон, завел его руки за спину и сцепил там наручниками.
– Разрешите идти? – спросил он после этого.
– А баба?
– Так я за ней и хотел пойти.
– Иди.
Караульный привел и Тернову, не стал надевать на нее наручники и поставил под окном.
Начальник
– Стоять здесь, никаких реплик, отвечать только на вопросы господина унтерштурмфюрера! Перебивать его не советую.
– Я все поняла, – прошептала женщина, со страхом осматривая помещение.
Зигель достал из единственного ящика стола лист бумаги, карандаш, включил лампу, направил ее на арестованного.
– Господин Клинько Петр Семенович?
– Так точно, герр унтерштурмфюрер!
– Не будем терять время на биографию. Она полностью отражена в личном деле, которое нам, наверное, придется проверить.
– Я не понимаю, герр… – начал было Клинько, но Зигель оборвал его.
– Тебе прекрасно известно, что вопросы здесь задает тот, кто проводит допрос, – заявил он.
– Извините.
– Расскажите о вечере четверга, седьмого мая. Где был, что делал, с кем встречался. Включая время нахождения в доме Терновой.
– Так в пивной сидел. Выпил немного, как обычно, и пошел домой, то есть к этой вот шалаве. – Он указал головой на Варвару.
Та дернулась, но нарвалась на строгий взгляд начальника полиции и промолчала.
– Прихожу, а в хате Варька вдрызг пьяная валяется за ширмой. Я позвал ее, но вдруг из-за спины двое мужиков с пистолетами!.. Вырубили они меня.
– Вас ударили?
– Нет, сунули под нос платок с эфиром. Дальше ничего не помню.
– А Тернова спала?
– Точно так, герр унтерштурмфюрер! Поверьте, я не знаю этих двоих, а Варвара наврала.
– Гут. – Зигель повернулся к женщине. – Теперь ты расскажи, что было вечером седьмого числа.
Варвара описала, как все происходило на самом деле.
Унтерштурмфюрер выслушал ее и спросил:
– Значит, эти люди говорили, что пришли к Клинько, который связан с партизанами?
– Да, господин офицер. Не могу выговорить вашего звания.
– Этого и не требуется, – сказал Зигель, вновь взглянул на Клинько и осведомился: – Что вы скажете на слова сожительницы?
– Скажу, что она связана с партизанами. Ведь Варька почему-то пустила их к себе в хату. Откуда они знали, где она живет, да еще и с полицейским?
– Брешет он, герр офицер, как сивый мерин! – выкрикнула арестантка. – Двое пришли к нему.
Начальник полиции двинулся к женщине, но Зигель остановил его.
– Погоди, лейтенант. Если эти люди пришли к Клинько, то почему они остались с тобой?
Унтерштурмфюрер постоянно путал обращения, то на «вы», то на «ты».
– Они не спрашивали дозволения и заставили меня пить.
– А ты и рада?
– Деваться мне было некуда, испугалась я.
– И допилась до того, что оказалась на кровати?
– После третьего стакана я ничего не помню. Проснулась, Клинько нет, вышла во двор, нет и лошади, и телеги. Вспомнила о приходе этих людей и тут же побежала в полицию.