Тонкая грань затишья

Тамоников Александр

– Да. Носилки сделаем и пойдем.

– Это ваше дело. – Рябинин повернулся к лесу и крикнул: – Внимание, группа, отход!

Глава 2

Варвара проснулась около девяти утра, села на кровати и тряхнула растрепанной головой, отчего ее чуть не вырвало. Она осмотрелась. В комнате бардак, на столе ополовиненная бутылка самогона.

– Петька?! – крикнула женщина, не услышала ответа и все вспомнила. – Ах ты мать мою за ногу! Петруха-то на партизан работает.

С ними и ушел, наверное. А я, выходит, пособница. За это расстрел. Ну уж нет, не будет этого, – сказала она самой себе.

Женщина встала с кровати, шагнула к столу и взялась за бутыль, но подумала и поставила ее обратно. Умывшись и причесавшись, она бросилась вон из дома, перебежала по переходу пути у станции, выскочила на Купеческую улицу, по ней долетела до площади Освобождения, бывшей Ленина, свернула к управе.

Ее остановил полицай Алексей Козарев. Варвара знала его и других сослуживцев своего сожителя.

– Куда, Варька? Стоять!

– Да чего стоять-то? Дело у меня есть до коменданта.

Полицай усмехнулся и спросил:

– Что, Петруха в морду дал? Жаловаться пришла?

– Да пошел ты!..

– Я-то пойду, когда надо будет, а ты вали подальше, посторонним сюда нельзя.

В это время из управы вышли комендант Баур и офицер в форме СС.

Варвара закричала:

– Герр гауптман! Герр комендант! У меня к вам важное дело.

Гитлеровцы переглянулись.

Эсэсовец махнул рукой полицаю, пропусти, мол.

Козарев отошел в сторону, шепнув женщине:

– Шалава!

Она ответила бы ему, но ей было не до этого.

Варвара подошла к офицерам, поправила волосы.

Комендант поморщился:

– Водка?

– Это вчера, герр гауптман.

Арман Баур не знал русского языка, но им владел унтерштурмфюрер Зигель.

– Что тебе надо, баба?

– Полицай, извините, полицейский Петр Клинько связан с партизанами.

– Что? С какими партизанами?

Напрягся и гауптман, услышав это слово.

– Не знаю, были вечером двое, потом Петька, полицейский Клинько пришел, а утром никого уже не было. Я, извините, уснула.

– А ну-ка, пойдем! Как тебя?..

– Варвара Тернова. Я за новый порядок, об этом вам любой скажет.

– За мной!

Унтерштурмфюрер кивнул коменданту, и они поднялись на второй этаж, где находился кабинет эсэсовца.

На лестнице Зигель сказал Бауру:

– Арман, вызови заместителя Вирта и начальника полиции.

Гауптман передал приказ солдатам охранной роты, которые несли службу на втором этаже.

Вскоре в кабинете эсэсовца расположились унтерштурмфюрер, гауптман, обер-лейтенант Вирт, начальник полиции лейтенант Ленц. Немцы расселись на стульях, Варвара осталась стоять посреди кабинета.

Эсэсовец взглянул на нее и приказал:

– Говори!

Она подробно, иногда заикаясь, рассказала о приходе людей из леса, о

том, как они ждали сожителя и заставляли ее пить самогон. Здесь эта особа соврала не глядя.

– А потом, извините, ничего не помню. Но один из них говорил, что Клинько работает на партизан.

Унтерштурмфюрер начал переводить ее, но не успел закончить. Где-то со стороны Харькова прозвучали взрывы.

– Что это? – Он оборвал речь на полуслове.

Заместитель коменданта встал:

– Я узнаю, герр унтерштурмфюрер.

– Давай, Бруно.

Обер-лейтенант вышел из кабинета и вскоре вернулся бледный как мел.

– Господа, эшелон с бронетранспортерами и солдатами пущен под откос в районе светофора, это в восьми километрах…

Унтерштурмфюрер заорал:

– Как это пущен под откос? Кем?

Заместитель коменданта взглянул на Тернову.

– Значит, говоришь, приходили партизаны?

– Да, герр офицер.

– Ну и что застыли? Поднять охранную роту, отправить в квадраты, прилегающие к месту, где проведена диверсия. Прочесать лес, выслать технику на дороги, – выкрикнул Зигель.

Комендант встал и сказал:

– Я займусь этим.

– Быстрее! Диверсанты не могли далеко уйти, и техники у них быть не может.

Комендант кивнул заместителю, и те рванули на выход.

Унтерштурмфюрер повернулся к начальнику полиции:

– Тебе, лейтенант, оставить в поселке десять человек охраны управы, остальных выслать к грунтовке, идущей в лес, на север. Задача одна: перекрыть партизанам выход к Лухову болоту. Не забыть осмотреть брошенное село.

– Да, герр унтерштурмфюрер.

– И еще, найди мне этого… как его?

– Клинько, герр унтерштурмфюрер.

– Этого Клинько. Живым найди!

– А если он ушел к партизанам?

– Какие к черту партизаны, лейтенант? В районе нет партизанских отрядов. Их во всей области от силы пара-тройка. У нас быть не может. Условия не те, чтобы сформировать полноценный отряд.

– А кто же тогда пустил под откос эшелон?

– Диверсионная группа. Я доводил до вас, что русские провели массовую операцию по забросу в наш тыл нескольких тысяч специально подготовленных диверсантов, сведенных в бригады, отряды. По эшелону действовала небольшая группа. Полусотне вооруженных людей не удалось бы незамеченными подойти к железной дороге.

– Но откуда они узнали?.. Хотя да, Клинько.

– Ты долго будешь болтать?

– Извините. Задачу уяснил, выполняю. – Лейтенант выбежал из кабинета.

Унтерштурмфюрер подошел к трясущейся Терновой.

– Почему ты, баба, не сообщила нам раньше о связи твоего сожителя с партизанами?

– Я даже не догадывалась об этом. Узнала – сразу доложила.

– А чего ты нажралась самогона, как последняя пьяница?

– Так меня партизаны заставляли пить.

– Что, в рот лили?