Тонкая струна

Пермяк Евгений Андреевич

— Здравствуйте, товарищ капитан! — окликнул мой спутник паренька лет двенадцати.

— Здравствуйте, — ответил тот.

Познакомились. Отрекомендовались друг другу. Он назвался временным помощником пастуха.

— В каникулы дяде помогаю скот пасти да вот рыбачу.

— И удачно? — спросил мой товарищ.

— Ещё бы! Тут рыбу не переловишь.

— А какая здесь рыба? — спросил я.

— Балкунчики, — ответил он.

— Балкунчики? — переспросил я.

— Да. Жирные-прежирные балкуны. Даже на чистой воде жарить можно.

Мы переглянулись.

Ни один из нас не только не видал рыбы с таким названием, но и не слыхал о ней. А сознаваться не хотелось — рыбачья гордость не позволяла. Тогда мы пошли в обход.

Мой товарищ спросил:

— Крупные балкуны попадаются?

— Не очень. Зато помногу. Сейчас увидите. Я вершу вытаскивать буду.

Тут наш новый знакомый запустил руку по самую шею в воду и добыл конец бечевы, к которой, как оказалось, была привязана верша.

— Теперь смотрите! — крикнул он и рывком вытащил вершу, сооружённую из проволоки и мелкой металлической сетки.

В верше кишмя кишела рыба. Мы увидели самых обыкновенных карасей.

— Это и есть балкунчики? — спросил мой товарищ.

— Ну конечно! — с гордостью ответил удачливый рыбак, выбирая из верши рыбу.

Крупных карасей мальчик клал в холщовую торбочку, а мелочь — в ведро с водой.

— Это же караси! — сказали мы в один голос.

— Не-ет... — возразил, улыбаясь, мальчик. — В других ставках караси — это караси. А это — балкунчики.

— Да почему же, — спросил мой товарищ, — они так называются?

И мальчик ответил:

— По дедушке Балкуну. Он умер тем летом. А в пятьдесят третьем году дедушка Балкун в ведре пятнадцать икряных карасей принёс. Золотых. И пустил сюда, в ставок. От тех карасей и стали нарождаться балкунчики. Тысячами пошли. Успевай только закидывать... На удочку с того берега балкуны хорошо клюют. Вечером. Без тридцати штук не уйдёте.

Разговаривая с нами, мальчик погрузил вершу, деловито спрятал конец бечевы на дно и стал объяснять свой уход.

— Как бы не заснули они, — указал он на ведро с мелочью. — Их мне через две горы нужно пронести... А красные черви у вас есть? — спросил он, закругляя разговор.

— Есть, — ответил я и спросил: — А зачем тебе нужно эту мелочь за две горы нести?

— Как — зачем? Наше звено обязательство выдвинуло — пятьсот балкунов переселить в новый пруд. Триста с чем-то уже переселили, да здесь их штук сорок. Значит, только сто шестьдесят останется... Ну, я пошёл, а то уже один балкунчик перевернулся. Ничего, отойдёт. Они живучие...

Мальчик, махнув нам рукой, скрылся. Вскоре я увидел его легко взбирающимся на горушку. Он нёс ведро поочерёдно то правой, то левой рукой. Видимо, ведро, наполненное чуть не до краёв водой, было для него нелёгким грузом. Но он спешил. Ему хотелось как можно скорее поселить в новый пруд балкунью мелочь.

Поздно вечером мой товарищ возвращался с большим уловом балкунов. И я, не прикоснувшись к удилищу, тоже уносил своего так счастливо пойманного балкунчика, ставшего теперь этим рассказом. Рассказом о старике, прославившем

своё имя пятнадцатью карасями, бескорыстно пущенными в безымянный прудок для внуков и раздумья. Рассказом о маленьком заботливом наследнике, каких уже много у нас, очень много, и не только в Крыму...

Шарик и Торик

Коля и Витя были хорошими ребятами. Они прилежно учились, весело отдыхали. Мальчики очень любили охоту.

Охотиться с ружьями им было ещё рановато, да и не под силу. Но ведь на охоту можно ходить и без ружья: силки, петли, ловушки, капканчики... Мало ли всяких охотничьих хитростей знают уральские мальчики! Такие тугие луки натягивают да такие точные стрелы мастерят, что даже можно охотиться на белок. Ну, а если у охотника есть собака, тогда и голыми руками можно добыть зверька или птицу.

Уж кто-кто, а Коля и Витя знают, как хорошо охотиться с собакой. Поэтому-то они и решили обзавестись щенками.

Коле отец достал очень красивого щенка — стройного, подвижного. И не просто щенка, а с родословной, в которой назывались по именам все его предки: дедушки, бабушки. И у всех у них были золотые и серебряные медали, полученные на собачьих выставках. В этой же родословной было напечатано крупными буквами имя щенка: «ТОРИ».

Дорого заплатил Колин отец за породистого щенка. Стоил он этого. Да и Коля заслуживал такого подарка. Учился он хотя и не на круглые пятёрки, но троек тоже не получал. Да и потом, собака не для баловства покупалась, а для дела — для охоты.

И у Вити появился щенок. Без родословной. Конечно, у него была какая-то родословная, но её никто не знал, поэтому даже не могли назвать породы щенка. Щенок получил простое, незатейливое собачье имя: «Шарик».

Вите немножечко было обидно, что Шарик — никто. Неизвестный щенок. Зато он ничего не стоил, его просто отдали даром, потому что у Вити была большая семья и его отцу труднее было купить дорогую собаку. Но отец, чтобы ободрить Витю, сказал:

— И даровые щенки хорошими собаками могут вырасти, если этого захотят их хозяева.

Витя, конечно, очень хотел, чтобы Шарик вырос хорошей собакой. И Шарик рос. Рос и с каждым месяцем становился смешнее. Неуклюжее. И все над ним посмеивались, давали ему обидные прозвища. Называли его «Пучеглазиком», «Пучешариком», «Пустолайчиком» и даже просто-напросто тупой собачонкой.

А Тори рос красавцем, общим любимцем. Приятно было Коле пройтись по рабочему посёлку с такой собакой. Все называли щенка ласково: «Торик». Школьники угощали Торика печеньем, сахаром и сулили ему славу знаменитого охотника.