Тонкая струна
Шрифт:
— Не о потаповской ли малине вы спрашиваете меня?
— Да, — сказал Костя, — о ней. Вы, значит, тоже знаете про эту беглую малину?
— Как же мне не знать, — ответил старик, — коли я гощу у Михаила Максимовича.
— Тем лучше, — слегка заикаясь, сказал Костя. — Значит, уж вы-то можете решить вопрос.
Прошла минута или больше. Старик не отвечал. Наконец он сказал:
— А как вы думаете, можно ли обрывать яблоки, растущие в чужом саду?
— Нет! — твёрдо сказал Костя.
— Ни в коем случае, — подтвердил Владик. — Это хищение.
— Но
— Всё равно нельзя. Яблони-то растут за забором. А малина — это другое дело. Она же беглая...
Старик опять умолк, а потом снова заговорил:
— Ну, а если ты поймаешь беглую собаку или беглого поросёнка...
Костя задумался. Задумались и ребята. Каждому стало ясно, что малина хотя и беглая, а всё равно потаповская.
— Спасибо, — сказал Владик старику, — вы разъяснили нам. Пусть наши гости без малины останутся. Или мы других ягод наберём.
Старик еле заметно улыбнулся:
— Ну нет, зачем же без малины. Коли вы такие рассудительные мальчики, то как вам можно возвращаться без малины. Я разрешаю вам собрать её.
— Но вы же гость, а не хозяин...
— Это не имеет значения. Рвите... Рвите, рвите, — повторил незнакомец, когда ребята оказались подле густых зарослей беглой малины.
Сказав так, незнакомец сам завёз тачку в потаповский двор, потом появился снова в воротах и сказал:
— Спасибо за доставку муравьёв.
Начался сбор малины. Вскоре не хватило корзин, которые взяли ребята. А ягод оставалось ещё очень много. Но собрано было вполне достаточно, и Владик сказал:
— Хватит. Стыдно быть жадными! Другим нужно оставить.
— Это верно, — похвалил старик. — Нужно оставить другим. Хватит.
И детям показалось, что неизвестный пожалел малины. Но ребята ошиблись.
— Малины хватит, — снова заговорил он, — а что касается смородины, крыжовника, ранних яблок, то я бы набрал их на вашем месте...
Сказав так, старик гостеприимно распахнул ворота.
— А что скажет Потапов? — послышался осторожный вопрос.
— Ничего не скажет. Он больше здесь не живёт. Здесь живёт другой человек. Совсем другой... Проходите!
И ребята прошли в чудесный потаповский сад.
Часа через два они покинули его, нагружённые коробцами с яблоками, плетёнками с крыжовником, смородиной, поздней сочной вишней. Они ушли, чтобы завтра же вернуться сюда, потому что их будут ждать не только ежи, белки, павлины, но и старик, с которым что-то произошло в это утро, а что именно, едва ли сумел бы объяснить и он сам...
Его жизнь приобрела новый чудесный смысл, и все в посёлке в один голос заговорили о помолодевшем Михаиле Максимовиче Потапове, о его шумном саде и счастье, которое нашлось так неожиданно и так просто. А беглая малина растёт и растёт подле забора. Ей что. Разве она может знать, что случилось после того, как она убежала от Потапова.
Чужая
Алёша Хомутов рос мальчиком старательным, заботливым и работящим. Его очень любили в семье, но больше всех Алёшу любил дедушка, любил и, как мог, помогал ему расти хорошим человеком. Не баловал дед внука, но и не отказывал в том, в чём можно не отказать.
Попросит Алёша научить его ловушки на хорьков ставить — пожалуйста. Трудно ли деду показать, как эти ловушки ставятся! Дрова пилить вздумает Алёша — милости просим! Дед за одну ручку пилу держит, внук — за другую. Помучится парень, да научится.
Так и во всём... Красить ли крылечко задумает малец, огурцы ли на окошке в ящике выращивать — дедушка ни в чём не отказывал. Одного только от внука требовал:
— Коли берёшься за дело — доведи его до конца. А если видишь, что дело тебе не по рукам, — подожди, когда вырастешь.
Вот так и жил Алёша. Всех в своей большой семье радовал, и сам радовался, настоящим человеком себя чувствовал, и другие его таким же называли.
Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся. Даже в пасмурный день на душе светло и весело. Но как-то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось призадуматься...
Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожен. Потому что и стадо может забрести да повытоптать саженцы. И лосей теперь столько развелось, что они даже в село, как домой, приходят. А уж про зайцев и говорить нечего — обгложут кору молодых яблонек или груш — и конец.
Подошли Алёша с дедом к питомнику и видят, что калитка открыта. Хлопает калитка на ветру. Щеколда у калитки оторвалась. Заметил это Алёша и говорит дедушке:
— Хозяева тоже мне... Пустое дело на три шурупа щеколду привернуть, а не хотят... Потому что чужая щеколда и ничья эта калитка...
— Что говорить, Алёшенька, — поддержал дедушка разговор, — и петли бы у калитки не худо сальцем смазать, а то, того и гляди, переест их ржа и калитка на землю свалится...
— И свалится, — подтвердил Алёша, — она и так еле-еле держится. Плохо, дедушка, быть чужой калиткой...
— Да уж куда хуже быть чужой калиткой, — опять согласился с внуком дед, — то ли дело наша калиточка. И синей красочкой она тобой покрашена, и петельки чистым нутряным сальцем смазаны, и щеколда у неё «трень-брень», как музыка... своё оно и есть своё.
Тут дед посмотрел на внука, улыбнулся чему-то и дальше зашагал. Долго ходили по лесу. Трёх тетеревов добыли и двух рябчиков. Находились по лесным чащобам да колдобинам так, что еле ноги волочат. Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.
Дед говорит: