Тонкий лёд
Шрифт:
Пока папенька отвлекся на разговор с немолодым диаром, младший агнар Берлуэн подал мне руку, и мы решили пройтись в сторону буфета. В игровой комнате нам делать было нечего. Брат играл в пару игр, но был игроком слабым, я же вовсе ничего в них не понимала. В буфете мы не задержались, мне ужасно хотелось на воздух, и Арти повел меня к открытому балкону.
— Прихватить что-нибудь прохладительного? — вдруг опомнился братец, когда мы уже покинули буфет.
— Было бы неплохо, — улыбнулась я.
Он вернулся назад, а я неспешно побрела к балкону. Еще не
— А ее прическа, какая безвкусица, — говорил женский голос. — Сразу видно, что глупая деревенщина. Волосы даже толком не собраны. Ужасно.
— Совершено безыскусная девица, — поддакнул голос, принадлежавший мужчине. — Мне довелось с ней станцевать. Она двигается, как… как, простите, корова. Никакой грации.
— Будьте милосердны, — ответил мелодичный голос другой женщины. — Агнара Берлуэн жила в лесу. Должно быть, она там танцевала только с пнями, отсюда и ее деревянные движения.
Ответом ей стал дружный взрыв смеха. Мне стоило развернуться и уйти, но я стояла и слушала, кусая губы. Слезы навернулись на глаза, стало до невозможности обидно. И сколько я не уговаривала себя, что язвительные разговоры за спиной вполне ожидаемы, но услышать их было крайне неприятно. Неужто я так плоха? За что они сейчас так зло обсуждают меня?
— Согласен, девица двигается ужасно, — заговорил новый мужской голос. — Во время их первого танца с сиятельным диаром я обратил на это внимание.
— Они совершенно не смотрятся рядом, — снова заговорила дама с мелодичным голосом. — Он слишком хорош для этой… для этой жабы в зеленом. Она даже платье подобрала соответствующей расцветки. Что его светлость мог найти в это страшненькой агнаре? И ладно бы богатое приданое, так ведь нищета. Ни лица, ни изящества в фигуре. И улыбка такая глупая. Просто невероятно! Зачем ему понадобилось портить себе жизнь женитьбой на этой Берлуэн, когда вокруг так много хорошеньких девушек и женщин? Он ведь будет видеть ее каждый день, ложиться в одну постель, бр-р… Даже представить противно.
— Держи, — голос брата за спиной раздался так неожиданно, что я едва не вскрикнула.
Он сунул в руки мне стаканчики с холодными сливками и направился, было, к балкону, но я отчаянно замотала головой и взмолилась:
— Арти, молю тебя, не стоит. Арти!
— Сестрица, тебе не показалось, что в поместье графа завелись змеи? — неожиданно громко произнес брат. — Целый клубок гадюк. Какое непростительное упущение прислуги.
На балконе замолчали. Вскоре оттуда вышли двое кавалеров и три дамы. Одарив нас насмешливыми высокомерными взглядами, они удалились в сторону бальной залы. Арти проводил их пристальным взглядом суженных глаз. А мне вдруг пришло в голову, что среди женщин я не увидела ни одной красавицы. Одна и вовсе была одета в платье кричащего красного цвета, и на голове ее было странное сооружение, изобилующее цветами. Я завертелась на месте, пытаясь отыскать зеркало. Неужели я так уродлива, то даже такие некрасивые женщины считают себя
— Ты все еще хочешь на балкон? — непривычным отстраненным голосом спросил брат.
— Совершенно не хочу, — ответила я и вымучено улыбнулась. — Опасаюсь отравиться чужим ядом.
— Тогда вернемся назад, — младший агнар Берлуэн забрал у меня стаканчики с тающими сливками и первым направился в обратную сторону, но остановился и обернулся ко мне, сердито сказав: — Та, у которой цветник на голове, прыгает, как коза, я был с ней в паре. А ты не смей запоминать, что сказали эти гадюки. Сплошная ложь. Слышишь меня?
— Но я ведь, действительно, танцую плохо…
— Получше некоторых, — ворчливо ответил братец и снова направился вперед.
Я плелась следом, уговаривая себя, что Арти прав, и все, что я услышала, лишь плод человеческой зависти. Однако настроение никак не желало возвращаться. И когда я входила в бальный зал, я изо всех сил старалась держаться, как велел мне жених, старалась не терять лицо. «Тот, кто пытается запачкать вас грязью, сам по уши увяз в ней», — так он говорил. Пусть шипят, им все равно придется склониться перед диарой… Ох, Мать Покровительница, дай мне сил.
Брат отвел меня на мое место, передал папеньке и куда-то исчез. Вскоре вернулся диар. Он присел рядом, посмотрел на меня и нахмурился:
— Вы отсутствовали, Флоретта, — заметил он.
— Я хотела подышать воздухом, здесь слишком душно, — должно быть, моя улыбка выглядела слишком бледной, потому что испытующий взгляд Аристана не покидал моего лица.
— Что произошло за это время? — спросил он.
— Просто устала, — попыталась отговориться я.
— Кто и чем посмел вас обидеть? — диар не желал оставлять меня в покое. — Флоретта, я жду ответа. Вы обещали мне быть искренней.
— Ничего особенного не произошло, — вздохнув, ответила я. — Случайно услышала…
Я подняла голову, и мой взгляд упал на двух из трех дам, которых я увидела выходящими с балкона. Они склонили друг к другу головы, прикрылись веерами, но было ясно, что они продолжают перемывать мне кости, потому что взгляды обеих были направлены на нас с диаром. Меня вдруг охватила злость, и до безумия захотелось указать на них пальцами и сказать: «А вот те агнары сказали, что у вас нет вкуса, и моя прическа ужасна. И инар Рабан, по их мнению, не мастер своего дела, потому что сшил мне лягушачье платье». Но я устыдилась подобного порыва и отвела глаза в сторону.
— Те две кумушки оскорбили вас, — и без моих пояснений понял диар. — Известнейшие в свете сплетницы. Отвратительные особы, но они мне сегодня нужны.
— Зачем? — изумилась я.
— Им будет полезно кое-что увидеть, — как-то очень недобро усмехнулся Аристан. — И не только им. Я хочу знать, что вы услышали…
Договорить он не успел, как и я ответить. Появился агнар Наэль, склонился к уху моего жениха, и я услышала обрывки фраз, произнесенных слишком тихо, чтобы понять, о чем речь. Впрочем, мне хватило услышать «брат Флоретты», чтобы понять, что речь идет об Артиане.