Тонкий мир
Шрифт:
Рядом со мной на полу лежала фарфоровая кукла с желтыми волосами из шелка и малахитовыми глазами — очень дорогая кукла. И больше ничего. Ни клочочка ткани, ни перышка, ни даже соринки. Акери не оставил мне даже мою одежду.
— Значит, ты ходил все время в неглиже? — хохотнул Ксиль. — Поэтому прячешься теперь за жуткими футболками и свитерами? Я уж молчу про твои отвратительные драные джинсы…
— Вот и молчи, — огрызнулся Дэйр. — Кретин. Мне просто нравится такая одежда. Леарги она раздражает. А что касается той ситуации… Отсутствие одежды тогда
Акери никогда не разговаривал со мной. Обращался как с вещью или очень тупым животным. Иногда отдавал простейшие приказы — встань, иди, стой, сядь. Но чаще просто хватал за волосы и тащил за собой. Молча швырял в купальню, или усаживал напротив, уставившись долгим немигающим взглядом, или пихал в руки миску с едой.
Столовых приборов тоже не было, кстати. И со временем это начало раздражать сильнее, чем постоянный свет над головой. Странно, правда?
Я не мог понять, что от меня нужно этому странному шакаи-ар. На все вопросы он только отмалчивался, не удостаивая меня даже взмахом ресниц. Истерики — игнорировал. Попытки убить его… да, не смейся, были и такие… пресекал в самом начале.
Через пять или шесть дней — точнее не скажу, сам понимаешь — он начал давать мне идиотские задания. Не объясняя сути. Просто вываливал передо мной горку деталек со словами «собери», или лист бумаги с непонятными символами — «переведи»… Всего и не вспомнишь.
Я не справился ни с одним. Не очень-то удивительно.
После каждого провала Акери наказывал меня. Не бил, нет… погружал в сон. И там, в своих кошмарах, я умирал. Раз за разом, мучительно и быстро, от ножа, от падения с высоты, захлебнувшись…
Единственным, что спасало меня от безумия, была та самая кукла.
Я разговаривал с ней, заплетал ей волосы в замысловатые прически, делился страхами, просил о помощи. Спустя целую вечность кошмаров, нелепых заданий и нестерпимо белого света мне казалось, что во всем мире существуем лишь мы трое. Я, Акери, и кукла.
Не помню, что послужило причиной очередной моей истерики. Чувство безнадежности? Я привык к нему. Страх? Он меня не покидал.
Я не помню.
Просто что-то вдруг сломалось во мне. Я долго кричал на Акери, вопил, катаясь по полу, колотил руками и ногами в стену… А потом, от бессилия, схватил куклу и швырнул ее в Акери.
Кукла разлетелась на осколки. Он собрал их все, до единого, и молча вышел.
— Ксиль, будь добр, прекрати. Я не твоя девушка, чтобы меня так тискать.
— Это всего лишь дружеское объятие, Силле. Зачем же так нервничать, — усмехнулся князь прямо ему в лицо. — Эй, ты же не плачешь?
— У тебя галлюцинации. И вообще… замолчи. И встань с моего одеяла.
— Ты плачешь.
— А ты идиот.
Тогда Акери пропал почти на целый день. Когда он вернулся, в руках у него была дурацкая вычурная одежда. Белая, как и все в этой комнате.
«Одевайся, — сказал он равнодушно. — Ты разбил мою куклу. Мне не с чем теперь играть. А ты все равно бесполезный. Так хоть сойдешь
Заданий он мне больше не давал. И не разговаривал — вообще. Будто онемел. Мне тоже запрещалось говорить.
Я почти не спал.
Акери проводил со мной целые дни. Расчесывал до бесконечности волосы. Переодевал. Заставлял стоять или сидеть неподвижно по многу часов… А однажды я проснулся и увидел перед собой на полу острое лезвие.
Конечно, ты догадываешься, что я сделал.
Но Акери не отпустил меня. Напоил своей кровью, и раны закрылись, будто их не было. А я, кажется, после этого съехал с катушек, потому что дальше не помню уже ничего.
Пришел в себя уже во дворце. Меня вызвала к себе Меренэ… и почему-то испугалась. А вскоре я понял, что во мне пробудился странный дар — исцелять. Нести спокойствие. Я решил, что он не должен достаться злобной сестренке или отцу, который и не подумал спасать меня из лап Акери — и сбежал в Кентал Савал. Там напросился в ученики к одному травнику… Ну, дальше было уже легче.
Иногда мне становилось очень паршиво — ни с того ни с сего. Как будто в душе поворачивали переключатель. В голове начинало стучать: «Бесполезный, бесполезный, бессмысленный»… И тогда только мысль о том, что я — целитель, и должен спасать чужие жизни, удерживала меня… от страшных вещей.
— Ксиль? Ты чего? — Дэйр тронул за плечо застывшего князя. — Тебе что, плохо?
Максимилиан моргнул, встряхнул головой — и вдруг улыбнулся, словно пьяный.
— Я нашел их, Силле. Твои блоки. На самоубийство, на страх — много на чего. Акери всегда был садистом и замечательным психологом, но бездарным эмпатом. Этого даже возраст не исправил, уж поверь.
Дэйру показалось, что его вдруг окунули в холодную воду.
— И… что? — голос дрогнул. — Ты можешь их… убрать?
Князь задумчиво сощурился.
— Не убрать, нет. Слишком они старые. Но переправить кое-какие ассоциативные узлы так, чтобы тебе не хотелось вешаться… то есть травиться от всякой ерунды. Ненужная жертвенность, к сожалению, останется, да и самоуверенности тебе я не прибавлю — увы. Но все уже не так плохо, да?
Дэриэлл откинулся на подушки, зажмурившись. Сердце стучало где-то в горле.
— Значит, все это… наносное? Не мое? Самоубийства и все такое… Это неестественного происхождения? Сдвиг в мозгах?
— Сдвиг, сдвиг, — хохотнул Ксиль. — Искусственный. Желание убить себя — неестественно само по себе. А ты как думал? Иначе бы мир вымер. Эх, а вроде бы умным себя считаешь.
Дэриэлл открыл глаза. Небо за окном посветлело. «Всю ночь проговорили», — с удивлением отметил он, не чувствуя ни усталости, ни тоски. Только странную легкость. Руки по-прежнему ничего не ощущали, и дар словно отрезало, но если сосредоточиться хорошенько — можно было и подтянуть непослушными пальцами одеяло, или убрать за ухо непослушную прядь… или благодарно сжать ладонь этого невозможного, невероятного существа рядом. Ничего не чувствуя, но додумывая и жар шелковистой кожи, и кинжальную остроту когтей.