Топи

Глуховский Дмитрий Алексеевич

Ну прошвырнитесь, прошвырнитесь. Вон, распогодилось вроде, а? А я вот за уликой приехал.

МАКС

За какой уликой?

КАПИТАН

Забираю угнанный вами автомобиль в райцентр. Там подсохла вроде трасса.

Макс напрягается.

МАКС

А как мы обратно-то поедем?

КАПИТАН

А вы уже обратно собрались, что ль?

Денис и Соня молчат. Макс оборачивается

к ним за поддержкой – они не отвечают.

МАКС

Да вообще-то. Сегодня вечером, ну завтра утром, на крайняк.

ДЕНИС

А как же Эля? И Катя?

СОНЯ

Да, Макс… Мы же решили, что…

КАПИТАН

Ну там следователи поедут к вам из Онеги. Заберут потом. Все равно им с вами разговаривать еще.

МАКС

Когда это – потом?

КАПИТАН

Ты че от меня хочешь? Я по распоряжению действую. Сказано – машину забрать. Я забираю.

МАКС

А можно на секунду вас, товарищ капитан?

Капитан хмурится, но отходит с Максом в сторону.

МАКС

Помнишь, ты мне говорил, что у вас тут не ловит нигде? Так вот, я нашел одну точечку.

Капитан хмыкает недоверчиво.

МАКС

Нашел-нашел. За монастырем, знаешь? И кое-что в Москву заслал уже оттуда. Коллегам.

КАПИТАН

Типа?

МАКС

Типа свидетельских показаний. Типа на тебя, в том числе. О пособничестве преступным действиям Алябьева С. Д. Убийство одного и более человек.

КАПИТАН

Че?

Макс включает запись на телефоне.

ГОЛОС ЧУЧУНДРЫ В ДИКТОФОНЕ

Так мент этот ему и загоняет людей. Мент-то все видит. Типа егеря он у него.

МАКС

И там еще много хорошего. Все уже согнал в Москву. С именами.

КАПИТАН

Ты бухой, что ли? Че ты несешь?!

Напрягается: изображает недоумение и возмущение, но нервничает и выдает себя. Смотрит на Соню с Денисом, видно, что пытается найти выход из положения.

МАКС

Но у людей пока инструкция. Ждать меня. Ходу не давать. Если я на связь не выйду – тогда все пускать в эфир. С твоим именем.

КАПИТАН

Я вообще не отдупляю, че ты тут порешь!

МАКС

Поэтому ты сейчас никуда не едешь. Ты сейчас нас везешь в монастырь и ждешь там. А потом, когда я тебе скажу, везешь нас на станцию. И только когда мы садимся в поезд, расслабляешь булки. И в деле Алябьева С. Д. по федеральным телеканалам твоя фамилия не звучит.

Капитан смотрит на него как на умалишенного.

Денис

напряженно прислушивается, пытаясь понять, о чем говорили Капитан и Макс.

Тянется время.

Обстановка накаляется. Капитан прикладывается к бутылке. Харкает на землю. Скалится.

КАПИТАН

Ладно. Уболтал.

(остальным)

По матрешкам! Подброшу вас до вашей обители!

СОНЯ

Я сейчас… секунду.

ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. КУХНЯ. УТРО

Баба Нюра накладывает Соне в тарелку гостинцы для Лизы.

БАБА НЮРА

Ну, ест, и слава богу. На поправку идет, видать.

СОНЯ

Я хочу ее забрать отсюда, когда она окрепнет.

Баба Нюра поднимает взгляд на Соню. Вздыхает тяжело.

БАБА НЮРА

Пока собересся, смотри, поздно будет. Вам сегодня бы уехать. Сейчас бы.

СОНЯ

Я к ней привязана.

Баба Нюра качает головой. Отдает Соне гостинцы, уже завернутые в пластиковый пакет. Провожает ее к двери.

СОНЯ

Спасибо… Баб Нюр… я хотела спросить еще… Виталик ваш…

БАБА НЮРА

Что Виталик?

СОНЯ

Он ведь… Он ведь никуда не зовет вас, да? На самом деле? Ему… жена… запретила? Вы ведь и не можете никуда… отсюда… У вас же, кроме Вениамина Алексеевича, больше никого, да?

Она берет ее за руку – но баба Нюра вдруг меняется в лице, разом превращаясь из доброй старушки в ведьму.

БАБА НЮРА

Что ты городишь-то хоть! Херню какую-то, типун тебе на язык, городишь! И звал, и зовет! Это мы, мы не едем! А он ждет нас! Ждет!

ЭКСТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. УТРО

Соня выскакивает как ошпаренная из дома. Ей вслед несется:

ГОЛОС БАБЫ НЮРЫ

А пизду евонную никто и не спрашивал, чево ей там нравится и не нравится, мандавошку эту! Будь она проклята! И вы все с ней вместе!

Соня обескураженно оглядывается на остальных.

СОНЯ

Поехали?

ДЕНИС

Поехали.

КАПИТАН

Ну, поехали так поехали.

ИНТ. ДОМ СТАРИКА-ИНВАЛИДА. УТРО

Безымянная старуха стоит с ведром воды в кухне у Старика-инвалида и моет гору грязной посуды. В окне видно, как проезжает мимо милицейский «УАЗ».

БЕЗЫМЯННАЯ СТАРУХА

Ну так-то ведь тоже нельзя, как ты. Инвалидность если, одному тут оставаться. Так ведь и помрешь – никто не заметит.

Старик-инвалид приоткрывает рот, словно чтобы что-то сказать, но так и остается сидеть с отпавшей челюстью.

<