Топить в вине бушующее пламя печали 2.0
Шрифт:
Маленькая ранка на пальце Шэн Линъюаня тут же зажила, а вместе с ней зажил и порез Сюань Цзи.
— Если тебе будет больно, я разделю эту боль с тобой. Если ты погибнешь в Чиюань, я погибну вместе с тобой, — торжественно заявил Сюань Цзи, распушив свой несуществующий хвост. — Теперь ты мой.
Недолго думая, Шэн Линъюань схватил юношу за воротник. Его руки дрожали, но он все равно замахнулся, чтобы ударить Сюань Цзи.
Но Сюань Цзи не уклонился. Он лишь покорно склонил голову на бок и улыбнулся:
— Это первый раз в твоей жизни, когда ты ударил человека?
Шэн
— Ты... — сдавленно бормотал он. — Ты меня бесишь, тебе больше незачем беспокоиться об этом живописном месте.
Сюань Цзи понятия не имел, что задумал Его Величество. Удивленный тем, что до смерти его рассердил, юноша удивленно ответил:
— Что не так? Тебя злит, что в мире существует техника, позволяющая разделить с кем-то жизнь и смерть? Если ты так зол на меня, я могу уйти. Но, когда придет время, больше некому будет охранять Чиюань, — произнес Сюань Цзи.
— Убирайся… — сдавленно пробормотал Шэн Линъюань.
Но юноша только потянулся, поднял с пола упавшее пальто Шэн Линъюаня, отряхнул и аккуратно опустил на чужие плечи:
— Я ведь сказал тебе, где научился таким трюкам, можешь не пытаться. Это «тайна русалочьего народа», знания, что хранились в ней, давно утрачены. Теперь лишь я умею этим пользоваться. Никто кроме меня не сможет прочесть письмена четырехтысячелетней давности, никто не сможет использовать эту технику.
— Убирайся вон! — закричал Шэн Линъюань.
— Ладно, ладно, — согласился Сюань Цзи, — я ухожу.
С этими словами он встал и направился к выходу из спальни. Сжав пальцами ручку двери, он не удержался и снова оглянулся. В комнате было тепло, и румянец, совсем недавно красовавшийся на лице Шэн Линъюаня, уже исчез, но его глаза до сих пор пылали от гнева. В расстегнутом вороте рубашки виднелась часто вздымавшаяся грудь.
В мыслях Сюань Цзи тут же всплыл ряд неудобных сцен. Он уже добился того, чего хотел, и теперь, ничем не обремененный, чувствовал себя свободным, словно птица, потому, пользуясь возникшей между ними связью, очень дотошно передал свои идеи Шэн Линъюаню.
В воздух тут же взвился черный туман и безжалостно вытолкнул Сюань Цзи в гостиную. Дверь за его спиной с грохотом захлопнулась.
Сюань Цзи был более, чем доволен результатом. Казалось, будто он сорвал самый вкусный плод с грушевого дерева в Дунчуане. Оказавшись в гостиной, юноша закашлялся, подавившись смехом, и еще долгое время хохотал там в одиночестве.
Можно было захлопнуть любую дверь, но от звука чужого голоса так просто не избавишься. Кровь, что связала их друг с другом, тут же дала о себе знать, и Шэн Линъюань отчетливо ощутил радость, охватившую Сюань Цзи.
Вскоре связь между ними ослабла и исчезла, и шум в ушах Его Величества почти прекратился. Стоя лицом к раскидистому грушевому дереву, он услышал из гостиной веселый свист.
Сюань Цзи
Этот маленький ублюдок пережил множество взлетов и падений и, в конце концов, кое-чего достиг. Он совершенствовался и обучился множеству хитростей.
Шэн Линъюань прижал руку к груди и попытался успокоить свое не в меру живое сердце.
Но прежде, чем ему это удалось, что-то коснулось его рассеянного божественного сознания.
Облако черного тумана вырвалось на свободу, закрывая собой солнечные лучи. В «кровеносной системе земли» Юнъаня что-то неуловимо изменилось. Если бы Шэн Линъюань не вернул себе кровь Чжу-Цюэ, его чувства не обострились бы, и он бы наверняка ничего не заметил.
Глава 110
Пусть тело мое превратится в дрова, пусть яростным будет небесный огонь. Все в этом мире придет к одному.
В ночь новолуния, когда с неба исчезает тонкий серп луны, аура этого мира истончается, и «кровеносная система земли» замирает.
Горы и реки погружаются в сон. И до тех пор, пока они не проснутся, цветы и птицы останутся безмолвными, а небо и земля далекими друг от друга.
В такие ночи лучше разговаривать шепотом.
В связи с военным положением, все, кто остался в здании Главного управления, были начеку. Из десяти собравшихся в Юнъане патрульных групп первая половина относилась к «Баоюй», а вторая включала в себя оперативников из первого отряда «Фэншэнь». «Лэйтин» в патрулировании не участвовали, они тщательно проверяли информацию о предателях, примкнувших к школе Истинного Учения. Обе группы сотрудничали и защищали друг друга. Любые контакты между ними строго контролировались. От атмосферы праздника не осталось ни следа. С первого по шестой подземный этажи были заняты подозреваемыми, а ведь еще утром все они были коллегами.
Ремонт главного зала и техническое обслуживание установленных в нем массивов были временно прекращены. Вокруг корней огромного дерева возвели изоляционный экран с яркой надписью: «Ведутся работы». Вокруг царил сплошной беспорядок.
Когда патрульные «Фэншэнь» проходили мимо главного зала, один из идущих в хвосте оперативников внезапно остановился, схватил шагавшего рядом коллегу и произнес:
— Как думаешь, что это такое?
Оперативник поднял глаза и посмотрел в указанном направлении. Из щели в изоляционном экране пробивалась полная жизни, нежно-зеленая почка. Весна еще не началась, а древнее дерево, похоже, уже готовилось расцвести.
Но Управление по контролю за аномалиями — не ботанический сад. Если местная растительность зеленела без причины, это не считалось признаком весны. Это означало, что что-то здесь не так.
Оперативники тут же отшатнулись назад и схватились за оружие.
Лидер группы поспешно прошептал:
— Сообщите об этом остальным и доложите капитану Чжану! Немедленно!
Получив приказ, один из оперативников тут же схватился за рацию. Но не успел он открыть рот, как на связь вышел ответственный за следственный изолятор отряд «Баоюй».