Топливо твоих кошмаров
Шрифт:
Не знаю, сколько бы мне еще удалось пробежать. Иногда так бывает, что удача улыбается тебе в самые неожиданные моменты. За спиной раздались скрип и скрежетание, точно что-то большое и металлическое пыталось пролезть в узкий проход. Обернувшись, я увидел перед собой гостеприимно распахнувшиеся двери лифта, тускло освещенного захватанной и покрытой сажей лампой. Возблагодарив небеса, я рванулся внутрь, прочь от паукообразной твари и печальной квашни в квартире.
Стоило мне сигануть в кабину, как двери хищно захлопнулись, едва не прищемив мне ногу. Кнопки были оплавлены, залеплены давно окаменевшими
В отчаянии я стукнул кулаком по панели, кабина дернулась и куда-то меня повезла. Судя по ощущениям, наверх. Очень хотелось присесть, но пол хлюпал под ногами, а застарелый запах мочи не позволял предположить, что это вода.
Лифт продолжал свой медлительный подъем с натугой и скрежетом, когда я вдруг услышал, как из динамика на панели раздалось шипение. Диспетчер! Ну конечно, как я раньше не догадался! Забыв о брезгливости, я почти прильнул лицом к грязному металлу и заголосил:
– Пожалуйста, на помощь! Я застрял в доме на…
Стоп! А какой у этого дома адрес? Я внезапно поймал себя на мысли, что не могу вспомнить, ни на какую улицу выехал, ни на какой остановке сошел, даже не мог вспомнить, что вбивал в навигатор смартфона, который теперь валялся на полу в квартире каннибалов. К черту, не важно!
– Я в девятиэтажке, в той, что на поле, я не могу отсюда выбраться, меня преследуют…
– Я знаю, где ты, Андрей, – голос, раздавшийся из динамика, казалось, весь состоял из помех и скрипа, звучал, словно говорящая игрушка, батарейки в которой садились, – Тебе не нужно никуда выбираться. Ты на своем месте.
– Кто вы? На каком месте? Помогите мне! – истерика, уже начавшись, и не думала прекращаться. Видимо, какая-то часть моего сознания все еще верила в то, что у этого кошмарного сна есть конец.
– Но его нету, Андрюша. Тебе здесь самое место. Ты останешься с нами, осознавать и раскаиваться, – слова звучали, как шум в вентиляции, как стук мусора, падающего в мусоропровод, как гудящие трубы, как искрящая проводка, – Здесь истинное убежище для порочных.
– Я не порочный! – надрывался я, стараясь заглушить червячок сомнения, который вторил голосу из панели: «Здесь тебе самое место!»
– Прислушайся к себе. Вспомни, что ты сделал. Загляни в свою сумку – старуха-доносчица передала мой подарок? Маленькое напоминание из прошлого? Ты ведь не забыл? Столько воды утекло… – голос зашумел, напоминая туалетный смыв, – Если так – ничего, мы все здесь, чтобы ты вспомнил.
– Чего вам от меня надо?
– Ты не исключение, не льсти себе… Вы все повидали немало ужасов, но теперь вы в безопасности, вздохни спокойно. Мы станем для тебя уютным домом. Не мешкай, найди что-то свое, места хватит всем. Нежно разлагающуюся постель, в которую можно прилечь… – шипело нечто пробитым котлом.
– Что ты такое? – возопил я в отчаянии, и мне ответил сам лифт, щелканьем кнопок, скрежетом дверей, стуком снаружи и шуршанием динамика:
– Мы – Управдом!
Двери открылись, и я выбежал, затыкая уши, лишь бы не слышать этого дьявольского
Подарок «старухи-доносчицы», как ее назвал голос, оказался весьма кстати. Я орудовал вернувшимся из прошлого куском арматуры, будто фомкой, раскачивая давно прогнившую дужку замка, пока тот с лязгом не свалился к моим ногам. Путь на крышу был свободен.
Снаружи моросил тот самый гадкий дождик, сопровождавший меня по дороге в этот гадюшник. Холодные капли отрезвляли – увиденное в доме на секунду показалось страшным сном, но изогнутый кусок арматуры в руке убеждал в обратном – все предельно реально. Гудрон топорщился под ногами, многочисленные погнутые антенны казались все теми же высохшими зарослями борщевика.
Серое бесцветное небо заставляло поверить, что время остановилось – что никогда больше не наступит ни ночь, ни рассвет. Сам не зная, зачем, я подошел к самому краю крыши и посмотрел вниз – грибок засранной песочницы, облезлая «паутинка» и козырек подъезда, на котором скопился мусор.
Наверное, я бы шагнул вперед – прыгнул бы прямо в бездну, лишь бы никогда не возвращаться в эти обшарпанные вонючие конуры с их жуткими обитателями. В конце концов, я это заслужил. Но некто прервал мои размышления – схватил за шиворот и прислонил к шее какую-то острую железку.
– Не дергайся, – раздался из-за спины хриплый девчачий голос, – Кто такой?
– Андрей я, я не хочу проблем! – я устало приподнял руки.
– Не шевелись, сука! Железяку брось!
Я послушался. Почему-то кусок арматуры я бросил не с крыши, а рядом, на гудрон, словно он имел для меня какую-то ценность. Отчасти так и было.
– Погремуха твоя какая? Отвечай! – меня ткнули в спину. Стоило большого труда устоять на ногах и не полететь с крыши – вдруг, вопреки моим недавним намерениям, отчаянно захотелось жить.
– Нет у меня погремухи! Андрей я! – я старался отвечать спокойно, чтобы не спровоцировать очередного уродца.
– Давно здесь?
– Часа два-три, – точнее сказать было сложно.
– Так ты…
Я почувствовал, как давление неведомого лезвия ослабло, а потом и вовсе пропало. Медленно, чтобы не нервировать незнакомку, я повернулся.
Уродкой она, конечно же, не была. Обычная девчонка, чуть младше меня. Рыжие волосы торчали сальными прядями из-под капюшона, лицо измазано какой-то сажей, одета в джинсы и куртку из искусственной кожи. На тонкой белой шее болталось бритвенное лезвие на тонкой цепочке. В руке зажат заостренный кусок жести.