Тополь берлинский

Рагде Анне Биркефельдт

Она возбужденно дышала и ждала, не сводила глаз с его лица, серьезного и застывшего, а он прятал помрачневший взгляд.

— Пообещай,

что никогда не будешь его презирать, — сказал он тихо. — Это не его вина.

— Вина?

— Да. Не его вина в том, что он не настоящий крестьянин, что нет в нем хватки.

— Я его не знаю, — прошептала она. — И не знаю, как он к этому отнесется.

— Нет. А кто знает? Он и сам не знает. Но будь он один, некому было бы передать хутор.

— Почему ему не нравятся девушки? — спросила она смело, раньше она никогда Таллака об этом не спрашивала.

Он не ответил сразу, отвернулся, стоял и тер деревянный башмак о траву.

— Так

вышло. Не для всего на этом свете найдется нужное слово, — сказал он наконец.

— Но ты взял меня не только потому, что у хутора должен появиться новый наследник?

— Нет. Не только.

Он посмотрел ей прямо в глаза, она опустила взгляд. Она так хотела, чтобы он обнял ее прямо сейчас.

— Анна. Ты моя. И если бы хутору суждено пропасть… Ты все равно была бы моей. Но теперь он не пропадет. Потому что у тебя будут дети. Но его ты не должна презирать. Обещай мне.

Она слушала его, тяжелые слова падали, одно за другим, она слышала их. Слышала совершенно отчетливо. Она выпрямилась, поправила висевшую на локте корзинку и встретилась с ним взглядом.

— Да, — ответила она. — Обещаю. А ты пообещай, что никогда меня не оставишь.