Топор правосудия
Шрифт:
Струге поджал губы и посмотрел на часы.
– Пять минут десятого. Когда же вы остальных-то успели, если я – «наконец»?
Моргунов решил брать вожжи в свои руки.
– Антон Павлович, у вас много дел, сроки по которым нарушены?
– Несколько.
– Ну, давайте по порядку… – И судья облсуда открыл свою папку.
Антон Павлович понял, что представление началось. Все, что сейчас происходит, – прелюдия. Основной задачей Моргунова является установление факта утери дела. Оставалось выяснить, сколько
Моргунов продержался ровно семь минут. Это время Струге засек, поставив на часах секундомер.
– Антон Павлович… – Сергей Леонидович откинулся на спинку стула, обозначив таким образом начало основного разговора. – Тут в квалификационную коллегию поступило заявление от одной гражданки, существо которой зарождает в нас некоторые негативные чувства…
– Я не понял. – Струге моргнул и облизал губы. – В вас зарождает некоторые негативные чувства существо заявления или существо гражданки? Вы как-то сказали, что я не понял…
– Заявления, конечно, заявления. – Суховатое лицо Моргунова пошло розовыми пятнами. – Вам фамилия Господарцева знакома?
– Трижды. Есть вор «в законе», он в Крестах сидит. Есть наш Господарцев, с улицы Вяземского. Он некрофил и осужден на восемь лет мною в прошлом году. И еще знаю одного Господарцева. Петр Алексеевич Кировским судом признан невменяемым и отправлен в психбольницу на излечение. Кто-то из них написал? Вы вообще так вопрос поставили, что трудно понять пол человека, о котором речь идет.
Моргунов приехал в Центральный суд не с корабля на бал. Подготовкой его предстоящего разговора со Струге занимался Игорь Матвеевич лично. Добрых восемь часов занятий убил Лукин для того, чтобы вдолбить в голову совершенно бестолкового областного судьи правила поведения со строптивым судьей. И сейчас Моргунов убеждался, что его недовольство по поводу надоедливости Лукина было необоснованным. Судья из «Централки» оказался налимом, ухватить которого за причинное место было весьма затруднительно. Но еще более затруднительно было вести с ним разговор на равных. Моргунов стал чувствовать себя идиотом, еще не начав разговор о главном.
– Господарцева – это женщина, уважаемый Антон Павлович. Она, как выяснилось, ваш бывший народный заседатель.
– Почему – «бывший»? – улыбнулся Струге. Ему все стало понятно с самого первого упоминания фамилии «Господарцева», но сейчас он, понимая, что скоро признает поражение, желал вволю насладиться нервозностью посланца Лукина. – Если она женщина? Бывшая – так будет правильнее. И потом, насколько мне известно, она – не бывший, а ныне действующий. Или ее Игорь Матвеевич уже перевел на другую работу? Полагаю, на повышение? Так что же пишет в своем заявлении Инна Тимофеевна?
– Она излагает страшные факты. – Догадываясь, что блуждание вокруг темы обращается
Николаев, услышав эту новость впервые, поспешил залезть рукой в карман за платком. Струге поморщил нос.
– А Инна Тимофеевна не писала, что я скакал на ней по кабинету верхом и всаживал шпоры в бока?
Моргунов с Николаевым сделали вид, что не расслышали.
– Жаль. Я всаживал. А Маргарита Федоровна что пишет?
– Нам достаточно одного факта.
– Понятно. Селюкова не повелась…
– Струге, вы не в кабаке, в конце-то концов!..
– Не в кабаке… – согласился Антон.
Казалось, от его бравого моложавого вида не осталось и следа. Он чувствовал это и, не желая показывать свою слабость, стал растирать ладонью лоб.
– Так вот, Антон Павлович. – Моргунов захлопнул папку. – С делами у вас полный ажур. Осталась самая малость. Как вы догадываетесь, оставить без внимания заявление человека, который счел своим гражданским долгом уведомить квалификационную коллегию о волнующих его проблемах, мы не можем. Раз Господарцева утверждает, что у вас пропало дело, значит, это нужно либо подтвердить и сделать соответствующие выводы, или опровергнуть.
– И тоже сделать соответствующие выводы, – напомнил Николаев.
– Ну да, – не без труда согласился Моргунов. – Безусловно.
– Антон Павлович… – Голос председателя сорвался. Он прокашлялся. – Принеси это дело, будь оно неладно… Раз уж Господарцева пишет…
Струге машинально встал и направился к двери.
– Принесите, Струге, – донесся ему в спину довольный голос Моргунова. Казалось, он уже прокусил на шее жертвы отверстие и теперь маленькими глотками стал посасывать горячую жидкость. – Принесите доказательство своей порядочности.
В дверях Струге обернулся.
– Я вам принесу доказательство своей порядочности. А Господарцеву Лукин зря привечает. Она пишет с ошибками и плачет, когда я приговоры оглашаю.
Струге шел по коридору. Минуту назад закончилось все, что связывало его с настоящей жизнью. Последствия такого «доказательства», о котором только что говорил Моргунов, ему были хорошо известны. Судья вылетает из дверей суда с треском, с позором, без иллюзий о том, что в прошлую жизнь когда-нибудь можно вернуться.
Войдя в кабинет, он рухнул в кресло за своим столом и вынул из ящика чистый лист бумаги. Бросив взгляд сначала на Алису, которая сидела, как в школе, сложив перед собой руки, потом – на электриков, которые копошились под потолком, он еще раз спросил: