Топтатель бабочек 2

Балакин Андрей В.

– Воля твоя государь, звать меня как хочешь: - вздохнула Лукерья: - А только мне батюшка в учителя нанимал английского матроса, учить их мову. Он от корабля отстал, а потом с купцами на Москву прибыл и искал где заработать. Я еще и итальянский знаю. Там слово любовь значит амор, если интересно.

– Ты небось и вышивать могешь?

– Конечно могу.

– Я в тебе не ошибся! Ты единственная кто сумела меня в тупик поставить, - улыбнулся я удовлетворенно. Тьфу! Слова с приставкой "уд" уже никогда не станут для меня прежними по смыслу. Чертова морфология языка!

Неприличные слова становятся приличными и наоборот. Почтенное слово "баба" почему-то вошло в список ругательств. А разные неприличности стали приличными словами.

– Не виноватая я! Ты сам меня позвал!
– отозвалась Луша.

– Споемся, - кивнул я: - Значит удовольствие это онанизм? Так что ли знаток языков?

– Нет, онанизм, это прерывание соития, чтобы семя на землю излить. На то библейская история есть про пастуха Онана.

– Это то чем ты со мной занимался по молодости!
– ехидно ухмыльнулась Маша.

– Так закрыли тему! Я уже сам весь красный от смущения с этой половой грамотой, - прервал я странный разговор: - Мне смущаться не положено, потому что я самый-самый-самый!

– Ну стреляю я лучше, - заметила Маша.

– Да я просто с тобой не состязался!
– возмутился я: - Император больше забыл чем ты знаешь баба! И целко бьет без промаха в муху! Просто надобности не было. У меня и так охрана есть.

– Ежели государь хочет давать своему уду полную волю, - заговорила Луша: - То могут государя ругать начать. За нравы басурманские. И на трон могут не принять бояре внебрачных детей. Даже если они и по указу.

– Я смотрю Маша тебя уже просветила насчет новых законов? Пусть только попробуют! Морды лицемерные! Я их быстро на службу в стройбат призову. Столько еще каналов не вырыто. Беломорканал рулит! Мне только и надо того, чтобы реформы устроить справедливые. Пусть бунтуют. Боярского бунта я не боюсь. Нарисую картину маслом "Утро боярской казни".

– Что-то бы больно лют Алеша, - покачала головой Маша: - Тиранствуешь?

– Наоборот, работу свою честно буду исполнять, - пожал я плечами: - Работа у нас такая, работа наша простая, жила бы страна родная, и нету других забот! Гораздо хуже если мужики бунтовать начнут. Вот их реально жалко. А зажравшихся бояр не жалко.

– Это почему бояр не жалко?
– испугалась за своих родичей Луша: - Тоже люди.

– Надо будет еще написать сказку про силу и правду, - почесал я затылок: - А то не понимают люди, что честность лучшая политика и сила в правде! Вот скажи мне боярыня, знаток словесности, что значит слово боярин?

– Прославленный муж!
– уверенно ответила Луша.

– Вот! А за что прославлен? За дела свои! За подвиги! А если он просто родился в семье боярской, да ничего не свершил? Какой он боярин? Он просто боярский сын! И ничего не заслужил. Просто боярский ублюдок, который у блюда боярина кормится. За что ему честь воздавать? За что жалеть?

– Ну как родимое дитя не пожалеть?
– вздохнула Маша, погладив живот: - Пустое с этим даже бороться. Тщетно. За боярином всегда род его идет.

– Вот и пусть за своим боярином и идет!
–

отрезал я: - А я сам буду решать, кто боярин для меня, а кто просто погулять вышел. Я в своем праве государя. И пусть рта не разевают. Для меня их роды ничто. Для меня будет только польза для государства все решать. Али вред. По делам судить буду их.

– Ну ежели по делам, - нехотя кивнула Луша: - Так то справедливо будет. Но только ведь когда менять тебя наследник будет, то на кого он обопрется? На тех же бояр. А они по своему все вывезут. В своих интересах.

– Государь должен опираться на простой народ, а не бояр! Заметь, ты сама это только что вывела. Иначе ни как. Простому народу государь нужен как защита от сильных мира сего. Это нужда великая. А боярам государь нужен как судья в их спорах среди равных. То нужда малая. Народу государь важней стало быть.

– Да как же слабому на слабого опираться?
– усомнилась Луша задумчиво: - Если наследник твой еще слаб, а народ угнетен и темен...

– Вот! Ты опять подводишь меня к верному выводу! Народ должен стать просвещенным и вооруженным! Тогда никто не вякнет супротив власти государя.

– Не перегибаешь?
– покачала головой Маша: - Холопов оружных любой может взбаламутить на бунт из-за ерунды. Соврет что угодно враг и готов новый бунт.

– Для того я и пишу сказки, чтобы просвещать народ! Сначала просветим, а потом вооружим. Именно в такой последовательности.

– Тогда всех бояр вырежут, - охнула Луша.

– Которые полезные, то не вырежут. А кровопийцев разных не жалко. Появятся новые прославленные мужи, сделают новые подвиги. Казацкому роду нет переводу!

Бога-император и трон черепов.

– Говорят царь у нас не настоящий!
– ворвались бородатые заговорщики ко мне в тронный зал.

– Вам чо Гайдай слова писал?
– усмехнулся я.

– Чево?
– растерялись заговорщики из бояр.

– А на все вопросы у нас один ответ, у меня есть пулеметы, а у вас нет, - отчеканил я сурового Киплинга. Раздалась пулеметная очередь и очередная банда заговорщиков легла в полном составе.

– Однако уже третий случай, - покачал я головой: - И ведь это не считая попыток отравления. Хорошо нейроимплант имеет функцию предупреждения от ядов по запаху. А то уже давно бы помер. Караул, приберите тут. А то намусорено... слышь Нимфадора, а вот как тебе такой проект? Отрезать им всем головы, которые не меня покушаются и сделать из них черепушки.

– На что?
– выглянула из-за трона бледная императрица.

– Ну украсить подножие трона черепами дураков. Для наглядности. Будет у меня свой трон черепов! Круто! И послов принимать только на этом троне. Пусть все боятся!

– Церковь тебя антихристом прозовет...

– Церковь, церковь...
– сморщился я ворча: - Запарила уже эта церковь. Каждой бочке затычка. Больно много власти себе хотят. Ладно, собираемся в Сталинград. Надо туда столицу переносить. Здесь уже надоело на Москве жить. Никаких условий! Нет газового снабжения! Живем как в 17 веке!