Топтатель бабочек

Балакин Андрей В.

Это что получается, я у своего отца маму увел?.. Спокойствие, только спокойствие! А КАК МОЯ ФАМИЛИЯ ЗВУЧИТ?!! Я ведь только имя помню по разговору с хозяйкой квартиры. Даже в редакции публиковался под псевдонимом Виктор Громыхало. Паспорт у меня еще никто не требовал, так я в него и не заглядывал. Денег мне еще не выплачивали. Я дрожащими руками залез в сумку и раскопал свой паспорт и сдул с него пыль. А потом осторожно заглянул. Так я и думал! Я в теле ОТЦА! Андрей Климович Гореев. Где столб? Надо еще постучать башкой. За папу,

за маму, за бабушку...

– А кто тут в ворота стукает?
– выглянула девушка подросток и увидев Алису с визгом радости повисла на шее у сестры.

За тетю Лену тоже! Думс!

– А кто это?
– испуганно спросила Аленка у сестры, глядя на меня.

– Да вот подобрала одного дурачка в городе, - вздохнула Алиса: - Думаю, если окончательно башку не разобьет, то я за него замуж пойду.

– А если разобьет?
– хихикнула Аленка.

– Все равно пойду!
– решительно кивнула Алиса: - Голова у него не главное. Он песни спивает хорошо!

– Наверное он ОЧЕНЬ хорошо поет, - с сомнением покачала головой Аленка: - Эй гражданин! Хватит ворота ломать. У нас в доме чинить их некому.

– Теперь есть!
– твердо ответил я: - Я просто провожу испытания на прочность.

– А в избу бить не будете головой?

– Буду! Но попозже, - вздохнул я, потирая шишку на лбу: - Сейчас голова заболела.

– Ну еще бы!
– захихикали Алиса с Аленкой. Смешно им! А мне ни фига не смешно чего-то...

Вхожу во двор, цепко осматривая каждую деталь. Все выглядит как-то по другому. Нет так как я запомнил в своем детстве. Но вполне узнаваемо. Шок потихоньку проходит.

– Здрасте гости дорогие!
– улыбается мама Люда радостно и чмокает нас обоих в щечки: - Идите в дом! А чего у тебя лоб разбит?

– Споткнулся да об столб тюкнулся.

– Врет он все!
– наябедничала Аленка: - Он специально с разбегу в наши ворота лбом бился! Поломать хотел.

– А зачем?
– удивилась мама Люда.

– Так глупый я, - вздохнул я: - Не знаю как в деревне ворота открываются.

– Тю на тебя!
– засмеялась мама Люда: - Садитесь за стол.

– У меня такое ощущение, что он что-то забыл, а перед воротами вспомнил, - сказала Алиса садясь к столу. Никогда еще Штирлиц так не был близок к провалу. Я расположился на деревянном самодельном диване, который в городе бы сочли садовой скамейкой и уставился на таких знакомых, близких и родных женщин. Тетя Лена еще ребенок. Но уже симпатичный. А фигли? Она самой красивой и умной женщиной в семье вырастет. И высшее образование получит и вроде много добьется в жизни сама. А вот с мужиками ей везти не будет. Три брака не считая легких увлечений. И все неудачные. Влюбчивая она очень по характеру...

– Чего уставился как сыч?
– покраснела Аленка. Я перевел глаза на Алису. Ну точно мама! Где были мои глаза? Подумаешь цвет волос и возраст другой! И как я теперь с ней буду тово-этово? В

постели? У меня же на нее больше не встанет. А ведь мне еще самого себя делать надо. То что я сотворил с мамой, это было вне программы их отношений. Они должны были только через год пожениться. А я вообще через пару лет должен появиться. А ведь она уже сейчас беременна. И явно не мной. А кем? Классический хронопарадокс случился. С уклоном в инцест. Я стану своим собственным папой. А заодно и дедушкой.

Я перевел глаза на бабушку. Та сразу покраснела. Ну почему она так быстро постарела? Вон как хорошо еще выглядит. А ведь я помню её старой и сморщенной. И седой. Грядут тяжелые десять лет жизни? Или попивать стала самогоночку? По рюмочке? Для дома для семьи, как в "Работнице" советуют?

– Андрюша, ты это... иди полежи что ли на кровати? Отдохни с дорожки, - предложила заботливо бабушка. Впрочем нет. Так свихнусь! Попаданцы не должны сдаваться! Я не Василий Андреевич Гореев. Я Андрей Климович Гореев! Именно в таком аспекте и следует все рассматривать. И не было никакого инцеста, так как Гореевы и Беловы не родня ни разу. Так и запишем. Василий еще вообще не родился. И может уже не родится.

– Глаза у него шальные какие-то, - прошептала Аленка, когда я уходил: - Наверное сильно стукнулся...

***

Завалившись на застеленную кровать не раздеваясь, я уставился в побеленный потолок, погрузившись в размышления. И как понять мое попаданчество? Это получается не просто так, а типа пробуждения памяти генов? Есть такая версия попаданцев. Ладно будем иметь в виду. Как-то это резко снижает мой пофигизм. Если родня, то резко повышается чувство ответственности за их судьбу. Вот что я вытворял? Зачем было такие неоднозначные работы писать? А ну как по шапке дадут за них?

Хотя вроде особой клеветы на социализм я не ваял. Да и времена малость другие. Типа хрущевская оттепель. С другой стороны именно в эту оттепель у колхозников проблемы начнутся. Приусадебные участки сократят и скот домашний тоже ограничат. Типа индустриализация сельского хозяйства. С другой стороны может и к лучшему? Всех девочек перетащить в город надо. Не фиг им тут навоз месить. Даже если я заброшу писанину свою, в виду опасной аполитичности (или излишней политизированности?) и останусь токарем, то все равно жить можно будет. Это же не лихие 90-е. Все тихо и благостно. В армии я отслужил.

Проблема не в этом. Проблема в необходимости жениться на своей же матери. Чую я точно свихнусь от этого...

– Андрей, мы там кушаем, - вошла Аленка: - Пошли с нами? Мама потом еще хочет баню истопить.

– Не хочу кушать, - буркнул я: - Аппетита нет чего-то.

– А что хочешь?

– Поговорить с тобой.

– Ну говори, - усмехнулась она, присев рядом.

– Ты девочка красивая и умная. Вот только когда вырастешь, боюсь не постигнешь главную науку женщин!