Тор. Дитя Асгарда
Шрифт:
Я поправила невидимые складки на юбке красного платья и сделала пару шагов к заветной клетке. Асы, охраняющие черноволосого пленника, поспешили склонить головы, заприметив меня издалека.
– Я хочу поговорить с пленником наедине, – придав своему голосу уверенный тон, потребовала я.
– Запрещено, Ваше Высочество, – ответил мне белокурый воин, придерживая рукоятку острого меча.
Я закатила глаза, еле сдерживая злость.
– У меня есть письменное разращение от самого Одина, – я протянула ему бумагу с печатью, исписанную мелким забористым почерком. Ас внимательно изучил ее,
Несколько минут мы молчали. Бог коварства продолжал сидеть в прежней позе, только скривил свои тонкие губы в презрительной усмешке, глядя прямо мне в глаза. Я старалась держаться так же невозмутимо, как и он, но сердце при каждом ударе сжималось от немой тоски. Вздрагивало, трепетало, а затем отстукивало следующий удар. Все это причиняло щемящую боль, как от старой раны, которая, несмотря на время и лекарства, продолжала оставаться открытой. Я закрыла и открыла глаза, прогоняя тоску.
– Чем обязан, Ваше Высочество? – первым нарушил неловкую паузу трикстер. Я давно не слышала его низкий голос. Он резал слух не хуже острого клинка, впиваясь в кожу и оставляя глубокие порезы.
– Пришла посмотреть на убийцу своей матери, – медленно проговорила я.
Локи расхохотался. Громко и безумно. Сейчас он напоминал мне душевно больного запертого в тесной комнатушке.
– Да. Я до сих пор под впечатлением от Вашего выступления на совете старейшин. Вы превзошли всех
сыщиков Асгарда, Ваше Высочество.
– Это можно считать комплиментом? – приподняв одну бровь, спросила я.
– Как Вам будет угодно, – ответил бог коварства после секундной паузы.
– Надеюсь, Вы подготовили прощальные слова, а то будете завтра всех нас задерживать, убаюкивая долгими бестолковыми речами, – бесцветным голосом сказала я, наблюдая за трикстером.
Бог коварства и лжи мерил свое последнее пристанище широкими шагами. Он неспешно прогуливался по клетке, убрав руки за спину и рассматривая узоры на мраморном полу. Его кожаные доспехи сменились хлопчатой рубашкой темно-зеленого цвета и черными штанами. Ботинок на ногах не оказалось. Видимо, пленникам, приговоренным к смертной казни, они были ни к чему. В таком виде Локи смотрелся очень жалко. Сломленный, отчаявшийся и потерянный для всего мира.
– Будьте спокойны, Ваше Высочество. Я буду краток. Прощальные слова произносятся только теми, у кого есть кому и что сказать.
– Значит, мы не дождемся от Вас пышного красноречивого монолога? – съязвила я.
Локи застыл на месте и расплылся в загадочной улыбке, продолжая изучать пол под своими босыми ногами.
– Помнится, вы сами попросили не утомлять вас длинными пустыми речами. К тому же, я вполне согласен с вашим приговором. Он суров, но справедлив, – сделав акцент на слове «вашим» ответил трикстер.
– Думаю, здесь никто и не собирается спрашивать Ваше мнение по данному приговору. Он уже вынесен и обжалованию не подлежит, – изобразив его манеру говорить, парировала я.
Бог коварства усмехнулся, бросив на меня лукавый взгляд.
– Что Вы? Я ни в коем случае, не стал бы оспаривать вынесенный приговор, даже если
Я отвернулась от трикстера, почувствовав, как ком из слез подступает к самому горлу. Невыносимо. Мне стало так больно, что я боялась вдохнуть, поскольку новый вдох не приносил долгожданного облегчения, а лишь еще сильнее раздувал бушующее пламя внутри меня. Оно нещадно обжигало каждый миллиметр моего тела, оставляя кровоточащие ожоги. Чтобы хоть как-то отвлечься от эмоций, навалившихся громадной глыбой прямо на мою истерзанную грудь, я начала разглядывать каменный потолок темницы. Это немного успокоило.
– Прошу Вас, Ваше Высочество, не оборачивайтесь ко мне спиной. Не лишайте меня своего прекрасного лика, – послышался холодный баритон. Я уже теперь не могла разобрать, когда Локи говорит серьезно, а когда шутит.
Я посмотрела на бога коварства через плечо, пытаясь отгадать его состояние. Несмотря на то, что голос трикстера звучал ехидно, в зеленых глазах блестела тоска, но, возможно, такой оттенок им придавал яркий свет в комнате.
– Позвольте вдоволь насмотреться на Вас перед тем, как отправиться в уготовленный для меня ад.
– Не знала, что Вы верите в загробную жизнь, – прочистив горло, сказала я так, словно мы разговаривали о погоде или о каких-то других тривиальных вещах.
– Очень бы хотелось в него верить. Меня совершенно не волнует, что меня ожидает после смерти. Я не боюсь того места, где могу оказаться, и пыток, которые там приготовлены. Я боюсь закрыть глаза и потерять все воспоминания о Вас, любое место покажется для меня адом, если я не смогу вспомнить.
– Довольно, – приказала я.
Локи положил руки на сердце и покорно опустил голову.
– Простите, Ваше Высочество. Я не хотел Вас расстроить.
– Вы меня ни на секунду не расстроили. Просто я устала от Вашей лжи.
Бог коварства хмыкнул.
– Тогда мне, наверно, показалось, что из Ваших прекрасных глаз пролилось несколько слезинок.
Я машинально коснулась пальцами своей щеки и с удивлением обнаружила на них мокрые дорожки. Я даже не заметила, как слезы брызнули из глаз. Мой мозг полностью был поглощен болью, царящей в душе.
– Если бы мне не вынесли смертельный приговор, то я бы лишил себя жизни прямо сейчас, ведь заставил Вас плакать...
– Прекрати! Хватит! – крикнула я. – Я пришла сюда не за этим, – добавила более спокойным тоном.
Локи выпрямился и внимательно посмотрел на меня.
– Почему ты посмел покуситься на жизнь моей матери и жены своего брата? Скажи мне. Я хочу знать.
– Жены сводного брата, – поспешил уточнить Локи.
– Это сейчас не важно.
– Ошибаетесь, Ваше Высочество. Все сейчас важно.
– Отвечай.
Локи вскинул одну бровь, подошел к стулу, и, с присущей только ему элегантностью, присел на него. При этом он продолжал наблюдать за мной через толстые прозрачные стенки своей темницы, ни на секунду не отрывая изумрудного взгляда.