Тор. Разрушитель
Шрифт:
— Моя оплошность, — продолжила старушка, и теперь уж точно было понятно, что она злится. — Вот старая дура! Уже пятьдесят лет режу хлеб, и тут такое!
— Дай я посмотрю, — предложил Тор.
Порез оказался глубоким, и, хотя Свентье не позволяла себе стонать, в уголках ее глаз блеснули слезы, к тому же он знал, как опасны для пожилых людей даже безобидные на вид раны и как долго они заживают.
Тор уже протянул к ней руку, когда Урд остановила его:
— Не надо!
Тор и Свентье удивленно повернулись к ней, да и сама Урд, казалось,
— Ты воин, и тебе не следует заниматься этим. Давай я сама все сделаю. Если хочешь помочь, то принеси ткань для перевязки, она лежит в сундуке у камина.
Тор пошел за материалом для перевязки, а Урд тем временем усадила Свентье на табурет и тщательно осмотрела порез. Обмакнув чистую тряпочку в миску с водой, она осторожно промыла рану на подушечке пальца и привычным движением начала перевязку. При этом Урд смотрела куда угодно, но только не на Тора, но в конце концов ему удалось перехватить ее взгляд. В глазах Тора читался немой вопрос: «Почему ты не хочешь, чтобы я помог ей?» Урд по-прежнему молчала и только покачала головой в ответ. Тор не успел высказать этот вопрос вслух, потому что за его спиной раздались чьи-то шаги. В комнату вошел Хенсвиг.
— Я, конечно, не хотел бы… О боги, Свентье! Что случилось?
Он подбежал к жене, но та резким движением вскинула здоровую руку.
— Ничего, — заявила она. — Я порезалась. Это всего лишь царапина, не более того.
— Царапина? — Нахмурившись, Хенсвиг покосился на обмотанную тряпками руку и залитый кровью стол. — Как по мне, на обычную царапину не похоже.
— Ты же знаешь эту молодежь. Ничего страшного, а они уж всполошились. Ты помнишь, как говорила моя мама: дурака не жалко.
— Если я правильно помню, это ты так всегда говорила.
— Но это не значит, что моя мама не могла так говорить, — настаивала на своем Свентье. — Или что это не так.
Хенсвиг уже набрал побольше воздуха, собираясь ответить очередной тирадой, но потом сдался и, вздохнув, повернулся к Тору.
— Тебя Бьерн ждет.
— Зачем? — испугалась Урд.
Тор ободряюще кивнул и объяснил ей ситуацию — во всяком случае, так, как он сам все понимал. Впрочем, Урд это не успокоило.
— Что за чушь! — Свентье презрительно фыркнула. — Никто не может перейти эти горы — ни великаны, ни гномы, ни другие сказочные чудовища, и Бьерн об этом знает.
— Может, он не очень уверен в этом, — предположил Тор.
В ответ старушка фыркнула еще раз.
— Через эти горы нельзя перейти. На это не способны даже боги. Будь это не так, Мидгарда давно бы уже не существовало.
— Не бывает неприступных крепостей, Свентье, — возразил Бьерн, появляясь в дверном проеме. — И я был бы плохим командиром, если бы не обращал внимания на подобные случаи и полагался бы только на надежду, что все останется, как и раньше, верно? — Бородач наморщил лоб, и Тору показалось, что он постарел лет на десять. —
— Ничего, — поспешно ответила Урд. — Она порезалась, вот и все.
— Тогда нам пора идти, — сказал ярл. — Свериг уже ждет нас, а он не самый терпеливый человек в мире.
— Свериг тоже идет с вами? — Урд нахмурилась.
— Не волнуйся, — успокоил ее Бьерн. — Я за ним присмотрю. — Он повернулся к Тору: — Ты готов?
Тор кивнул, и они вышли из дома, так ни с кем и не попрощавшись.
— Мне не нравится, что Урд остается одна, — сказал он, пройдя пару шагов.
— Тут она в безопасности, не бойся, — заверил его Бьерн. Он явно торопился. — Как и ее дети. Думаю, Хенсвигу приглянулся мальчонка.
— Приглянулся?
Бьерн рассмеялся.
— Хенсвиг стар и уже давно ищет себе преемника, а мальчик Урд оказался смышленым… Его отец был кузнецом, да?
— Насколько мне известно…
— В общем, Хенсвиг от него в восторге, да и парню работа нравится. — Ярл покачал головой. — Хенсвиг ни за что бы не признался в этом, но он уже слишком стар для этой работы. Ему все тяжелее поднимать молот и… пожалуйста, не говори ему об этом, но он кует все хуже и хуже. Человек в его возрасте не должен так тяжело трудиться. Ему пора отдыхать и наслаждаться жизнью, подаренной нам богами.
— Да, это так, — согласился Тор.
Бьерн с некоторым удивлением покосился на него.
— Сегодня утром мне показалось, что Хенсвигу трудно стоять на ногах.
— А, ты об этом. — Ярл вздохнул. — Дело в том, что он болеет в последнее время. Может, он слишком много на себя берет и теперь на нем сказываются последствия тяжкой работы. На самом деле не все так плохо, но рано или поздно нам понадобится новый кузнец.
— А почему ты думаешь, что Урд и ее дети захотят остаться с вами?
— Не знаю. Но, с другой стороны, мало кто уходит отсюда. Да и куда им идти?
— Домой, — предположил Тор.
— Домой? — переспросил Бьерн. — Туда, откуда твоя женщина сбежала с детьми?
Тор уже собирался сказать, что Урд вовсе не «его женщина», но передумал. Возможно, ярл был прав и Урд действительно некуда идти. В то же время Тору стало до боли ясно, что он почти ничего не знает об этом мире и его жителях.
— Ты думаешь о Несущих Свет?
— Да, — ответил Бьерн, и улыбка сползла с его лица. — И об этом тоже.
— Тоже?
— Настали трудные времена, Тор. Это долгая история, но в горах у нас будет много времени, чтобы поговорить.
Однако первые пару часов в горах они не могли говорить ни о тайнах Мидгарда, ни о Несущих Свет, ни о чем-либо другом. Бьерн и его спутники скакали с такой скоростью, что Тор едва удерживался в седле. Ему казалось, что он всегда был хорошим наездником, но либо возвращавшаяся обрывками память обманывала его, либо ему намеренно дали самого строптивого коня. Лошадь пыталась цапнуть Тора за руку всякий раз, когда он дергал уздечку, и два раза чуть не сбросила наездника со спины.