ТораДора
Шрифт:
Этикетки были написаны таким прекрасным почерком, что с первого взгляда он не мог сказать, какой это язык. Внимательно присмотревшись, он мог сказать, что место назначения – Токио, но в колонке «отправитель» не было ни имени Тайги, ни этого города. Вместо этого было имя, начинающееся с буквы «С»…
– …Санта Клаус…
– Волонтёры. Эти вещи… Наша очередь. Если не сложно, помоги мне.
Адреса, которые старик за стойкой читал вслух, чтобы не ошибиться, оказались адресами нескольких церквей и детских приютов.
* * *
Она сказала, что женская
– …Но в старшую школу меня не взяли. За плохое поведение.
Услышав название этой школы, известной по всей Японии, традиционной престижной школы для девочек из богатых семей, Рюдзи непроизвольно перестал наворачивать свои макароны за 780 иен (с напитком, салатом и супом). Сидящая перед ним Тайга продолжала запихивать в рот такие же макароны, даже не замечая, как он на неё смотрит.
– В этой школе обязательно надо было быть волонтёром, и мы ходили в церкви и благотворительные организации помогать сёстрам. Мы должны были помогать и играть с теми, кого называют – не люблю это слово, но – «…несчастные… дети». Это посылки для церквей и приютов, где я тогда работала. Все они пойдут детям, которые не могут жить с родителями. Игрушки, книги, сладости, манга, спортивные принадлежности, азбука, словари, наклейки для школьных принадлежностей… Я хочу быть «хорошей девочкой», я не могу путешествовать по миру, раздавая рождественские подарки, и не хочу быть обманутой странными благотворительными организациями. Вот почему я посылаю подарки в те места, с которыми связана, и делаю то, что могу сделать.
– …Так вот что было после твоей семьи, несчастные дети, хех… Хм-м…
Он знал, что Тайга смотрит на него. Но всё ещё не хотел заткнуться. Он не хотел критиковать её, не хотел, чтобы она остановилась, но…
– Извини, это твоё дело, не моё.
Это так.
Он чувствовал себя больным(не в буквальном смысле) от столь непохожего на Тайгу Айсаку поведения. Это тревожило его, и он ничего не понимал. Это было слишком искусственно, слишком фальшиво, и он намеревался спросить, чего она на самом деле хочет.
Истинное «я» Тайги – это избалованный, наглый, эгоистичный, чванливый, очень жестокий и очень сильный Карманный Тигр. И в то же время это девчонка, которая не умеет врать, не знает, как вводить в заблуждение, честная до неуклюжести. Вот какой должна быть Тайга Айсака. Когда Тайга сказала, что до Рождества будет хорошей девочкой, он почувствовал, что это хорошо, хотя подумал, что её аргументация несколько неестественна. Факт, что Тайга с тех пор ни с кем не дралась, даже с Ами, старательно готовила вечеринку и завоевала доверие окружающих. Всё это – движение в правильном направлении. Рюдзи мог жить спокойно, без необоснованных и избалованных криков Тайги. И в случае с Китамурой она сумела сблизиться с предметом своего обожания – настолько, что Рюдзи стал беспокоиться, потому что сам себя не понимал.
Но это уже выходило за все рамки. Это слишком уж было не похоже на обычную Тайгу, и честно говоря, Рюдзи чувствовал фальшь. Это было за пределами его
Прихлёбывая жидковатый суп, Тайга вздохнула. Обычная Тайга рявкнула бы на пристающего к ней Рюдзи «наглый пёс!», отвесила бы пару пощёчин и добила бы, но Тайга, кажется, и тут собиралась оставаться «непохожей на себя». Начав с того, что это не касается её семьи, она затем медленно сказала…
– …Я хочу, чтобы они знали, что кто-то смотрит на них.
Она пригладила свои длинные волосы, рассыпавшиеся по свитеру с высоким воротом. Сняла салфеткой петрушку с губ и продолжила…
– Рождество – удобный случай для этого. Я хочу, чтобы они знали, что даже если они растут без родителей, даже если они не верят в бога, даже если они не верят в Санту, всё равно кто-то смотрит на них. Я хочу, чтобы они знали, что действительно есть кто-то, кто притворяется Сантой Клаусом и посылает им игрушки и сладости. Что где-то есть кто-то, кто заботится о них… Я хочу, чтобы они знали, чтобы верили в это, я хочу верить… Это… для себя. Да, попросту говоря, я делаю это ради себя. Вот и всё.
Её спокойная улыбка выглядела насмешкой над собой. Пожав плечами и усмехнувшись, Тайга выковырнула бекон из своих макарон.
– Лицемерие. Фарисейство. Именно так. Я знаю, не говори мне об этом. Я делаю это не ради детей, а чтобы удовлетворить собственную потребность. Я веду себя как «хорошая девочка» ради себя самой… Потому, что я хочу верить. Что где-то есть кто-то, кто действительно смотрит на меня. В моём случае это Санта.
– …Ты не шутишь, говоря о Санте?
– Дурак, что ли?
Рюдзи больше не знал, что сказать. Она слабо улыбнулась, но глаза смотрели строго и не поддавались.
– …Я правда люблю Рождество. Город, магазины – всё блестящее, сверкающее и прекрасное, и все, все смотрят так, словно действительно хотят веселиться. Для меня словно всё, всё наполняется счастьем. И я думаю –ах, если бы я могла быть частью этого… Я хочу стать частицей этого счастья – делать добро, быть хорошей девочкой, а затем стать одним из счастливых лиц, заполняющих рождественский город. И…
Кто мог бы хоть что-нибудь сказать, посмотрев на дрожащие цвета в скрытой ресницами глубине, увидев выражение лица Тайги. Ну что тут скажешь,подумал Рюдзи, по-прежнему не в силах что-либо сказать, и только слушая. Тихий голос Тайги, словно она говорила сама с собой, слегка срывался, и казалось, он сейчас исчезнет в шуме ресторана.
– Знаешь, однажды я на самом деле встретилась с Сантой… Теперь я понимаю, что это мог быть сон… но я помню это. Я была ещё маленькой. Папа и мама оставались дома, был Сочельник, и я заснула под ёлкой в гостиной. Наверно, я ждала Санту. Я проснулась от холода, и когда посмотрела, за окном шёл снег. Я встала, и когда подошла… он был здесь. Санта. За окном. Я удивилась и открыла ему окно. Санта вошёл, выпил молоко, которое я оставила ему под ёлкой, съел бисквиты и затем дал мне подарок. И сказал – если Тайга будет хорошей девочкой, я приду снова.