Торфъ

Гришин Петр

Выйдя из лифта, Захарова направилась в монтажку. Желание монтировать сюжет упало практически до нуля, но его нужно было слепить хоть в каком-нибудь виде до своего отъезда.

Спустя час, Аля отправила кое как смонтированный материал по сети главному редактору. Вышло не очень, но что ж теперь? Всю ночь чахнуть над тем, что не выходит? Нет, решительно нет! Захарова бросила взгляд на часы, нужно было спешить, иначе останется куковать без вина!

Выскочив из семнадцатого подъезда, Аля нащупала в сумочке ключи от старенькой «Мазды». Повинуясь направленной на неё обломанной антенне пейджера сигнализации, «Мазда» приветливо подмигнула Захаровой выцветшими от времени поворотниками. Усевшись за руль Аля торопливо вставила ключ в замок зажигания, и закусив

губу, провернула его, надеясь на чудо.

– Давай, давай родненькая! Вино, вино, вино!!! Не подведи! Заводись гребанная изолента! Как всякая девочка – автомобилистка, Захарова нарекала все свои машины именами.

Первой у неё была старенькая папина «Тойота». Она была грязно серого цвета, с подпалинами ржавчины на боках и вонючим выхлопом прогоревшего масла. Так как это была первая машина Али, она всем сердцем любила её несмотря на явные недостатки и скверный характер. Но если вы думаете, что любовь могла подтолкнуть Алю к ласковым именам, то глубоко ошибаетесь. Аля нарекла «Тойоту» весьма прозаично – Ведро! В зависимости от ситуации имя автомобиля могло варьироваться – Ржавое Ведро, Ведро с Болтами, Мусорное Ведро. В редких случаях, когда «Тойота» ломалось поздней, дождливой ночью где-нибудь на МКАДе, статус Ведра резко понижался до Помойки.... Собственно в таком статусе Аля и продала этот автомобиль спустя год.

 Вторым был «Пежо» купленным по случаю у подруги ( Теперь уже в кавычках ). Та ласково называла его – «Зайка», и вроде ничего не предвещало беды, но..... спустя неделю езды на «Пыже» Захарова твёрдо закрепила за ним погоняло – «Сука»! Именно это короткое но такое ёмкое слово она применяла после каждой поездки на этом уродском лупоглазом монстре. И вот теперь Изолента. Тут все было просто. «Мазда» была яркого синего цвета и назвать её по другому было просто невозможно!

– Заводись же! Не будь Сукой! Ты же хорошая! Синенькая изоленточка, заводись, а то твоя хозяйка останется без вина, а ты без мойки – грязная и обосранная голубями!

Словно поддавшись на ласки и уговоры, автомобиль чихнул и заскрежетав всеми деталями разом с натугой и завыванием завёлся. В салоне запахло выхлопом и бензином, но Алю это уже не волновало, врубив передачу, она резко надавила на газ.

– Поехали, поехали, поехали! Юхууу!

Хулигански крутанув руль, Захарова выскочила на Академика Королева и свернув на Ботаническую, помчалась в сторону Владыкино, там у метро нужно было нырнуть на Дмитровку и нарушив правила, вывернуть через пешеходный переход к Ароматному миру. Вино, вино, вино! Гони Аленька, гони!

Стоило мрачному зданию Останкино скрыться за поворотом, как Аля сразу почувствовало, что в душе потеплело. Все таки высасывало это здание кровушку людскую, словно вампир! Не зря ведь о нем вещи нехорошие ходят. Попадёшь в него ненароком, считай пропал. Ни окон тут, ни дверей, люди сутками солнца не видят, вне времени и пространства живут. Кто-то не выдерживает – бежит обескровленный, весь на нервах, с душой недовольной – израненной. Но есть и те, кто сам сюда стремится, когтями землю рвёт, по головам идёт, ни с чем не считаясь. Такие, если выживают, да все невзгоды, и оскорбления выдерживают, сами потом вампирами становятся, в кабинетах шикарных оседают и вместе со зданием кровушку людскую начинают попивать – радоваться, причмокивать.

– Тьфу ты! – Резко дав по тормозам, Захарова лишь каким-то чудом не устроив массового дорожного побоища, вильнула к обочине. Гневно загудели клаксоны, кто-то особо резвый с визгом дал по тормозам. Ну да – баба, задумалась дура о своём о женском! Захаров в целом этого и не отрицала. Все так! Задумалась и едва не пролетела вожделенный алкомаркет.

Стремительно выпорхнув из машины, Аля помчалась в сторону приветливо светящейся витрины сверху до низу заставлено разнокалиберными бутылками. Без пяти десять! Можно было и не спешить, но кто ж разберёт этот изменчивый московский траффик, да и страх не успеть в погоне за радостью и релаксом неосознанно гнал Захарову вперёд.

Быстро заскочив в

уютной уголок, где располагались полки с вином, Захарова быстро отыскала искомое.

Расплатившись на кассе, она крепко зажала вожделенную бутылочку Кьянти под мышкой и внимательно глядя под ноги, что бы не дай бог не спотыкнуться на свежеснятом асфальте, преисполненная счастьем двинулась к машине. Программа максимум была выполнена, осталось за малым, заскочить в круглосуточные продукты за фруктами и нестись скорее к нирване в виде пузырящейся пеной ванне и бокалом чуть охлаждённого вина с фруктами. Ммм кайф! Может ещё Вике набрать, прямо из ванной? Заманчиво, но, нет! Вика это вечное обсуждение мужиков, а у подруги сейчас с этим фарт, так что Захарова явно останется в проигрыши от этого разговора.

Свернув с Коровинки в сторону Ховрино, Аля остановилась на светофоре. В ожидании зелёного потянулась к сумочке за мобильником и наткнулась на лежащую на сидении папку. Хм… хотела оставить тебя на завтра, но, раз Вика откладывается, то чтение истории и уточнение недостающих деталей с помощью всезнающего Гугла очень даже подходит для релакса. Чего уж таить, Захарова любила чужие истории, даже тяжёлые, те что со слезами долгого расставания и горя. В любой истории она неизменно умудрялась углядеть частичку доброго, того что иной зритель пропускал мимо себя, отмахнувшись, не желая вникать. Редко кто любил пропускать сквозь себя чужое горе или проблемы. И Захарова не любила. Но найти крупицу доброты и развить её, сделать стержнем сюжета – в этом и был её талант, столь ценимый главным редактором. Именно доброта у неё и не клеилась в последнем сюжете, не могла она чётко выделить её из мешанины кадров и пропитанных безнадёжностью и озлобленностью диалогов. Не было в том сюжете никакой доброты, вот и не получался он у неё… .

Зайдя в Продукты Аля купила полкило винограда, больше не стоило, ибо от него вечно болел желудок. Порывшись в лоточке выбрала два самых спелых персика и манго. Хотела ещё гранат, но его на прилавке не оказалось.

Встав за мужиком в кассе, она неожиданно вспомнила о сыре и шоколаде, громко хлопнула себя по лбу ладошкой, чем привлекла к себе внимания скучающего охранника и чертыхаясь двинулась в самый дальний отдел супермаркета, где как назло располагался отдел с сырами. Надо же быть такой растяпой! Вино чуть не проехала, теперь сыр этот! Словно какие-то высшие силы возжелали лишить её релакса и всячески вставляли палки в колеса. Что дальше? Воду горячую отключат или пена кончится? Хах! Шампунь налью! Тоже пенится неплохо!

Оплатив покупки, Аля благополучно припарковала машину у дома, и поднявшись к себе в квартиру, тут же бросилась к крану проверять наличие горячей воды. Так вот, наверное, и развивается паранойя у людей! Горячая вода была, пена так же присутствовала. О! Даже англитская соль у нас на полочке имеется! Выплеснув и высыпав все это богатство в ванную, Захарова включила воду и пошла раздеваться.

Джинсы прямо на пол, туда же носки; трусики в стиралку – футболку тоже, лиф сложенный чашечками друг в друга летит по дуге в раскрытый комод, но не долетает, бьётся о стеклянную столешницу и стремительно низвергается в самый пыльный угол. За-ши-бись! Сил доставать его уже нет и Захарова с зажатыми в кулаке трусами топает голяком на кухню. Зажигает свет, ни чуть не заботясь о том, что её могут заметить соседи, в неглиже начинает рыться на полках в поисках штопора. Тот неожиданно находится с первой попытки. Вуаля! Хоть с этим сегодня свезло. Кинув трусики прямо на кухонный стол, Аля впивает спиральное острие в неподатливую пробку и начинает с остервенением крутить заржавленную рукоять древнего штопора, ежесекундно рискуя сломать ноготь или того хуже сам штопор. Вопреки пессимистичным прогнозам, штопор делает своё дело на ура, с громким чпоканьем, пробка медленно вылезает из горлышка. Теперь помыть виноград, разрезать манго на две половинки, «Ритерспорт» поломать кусочками, налить вина в бокал, бутылку с собой. Трусы! А.... Потом.... пусть себе лежать, смотреть на них некому, ругать тем более.