Торговцы грезами
Шрифт:
– Нет, – оборвал Даммарос. – Послушайте, следует наконец понять: не сегодня – завтра о случившемся станет известно в Аренджуне, примчится назначенный королевским наместником законный градоправитель… Что тогда станется со мной? Мне и так обеспечен пяток лет за решеткой за самоуправство, а когда выяснится, что я самовольно устроил обыск туранского каравана? Мне, знаете, еще пожить охота.
Конан и Мораддин переглянулись – опасения немедийца были вполне обоснованы. Любой человек в первую очередь опасается за собственную шкуру, и уж вдвойне стоит за нее опасаться, если вы схватили за хвост тигра и пытаетесь
– Вот так, – разочарованно протянул киммериец. – Это даже не обычное «не повезло», а что-то гораздо худшее… Мораддин, что станем теперь делать?
Бывший гвардеец открыл рот, явно собираясь разразиться речью и убедить Даммароса изменить решение, но тут из коридора донеслась какая-то возня и обрадованный голос стражника, маявшегося под дверями, окликнул:
– Эй, красотка, ты куда собралась? К господину градоправителю сейчас нельзя! Постой-ка лучше снаружи, а я доложу…
Затем раздался грохочущий звук, неминуемо сопровождающий падение человека в полной военной амуниции. Трое в комнате недоуменно переглянулись, наемники привычно потянулись за мечами, но тут дверь открылась, издав протяжный скрип, и внутрь вошла невысокая черноволосая девушка.
– Так и знала, что все вы сидите здесь, – удовлетворенно заявила она.
– Ринга, а тебе-то что понадобилось? – удивился Конан, признав свою неугомонную подружку. – Зачем пришла?
– Мне показалось, будто у вас возникли трудности, – безмятежно пояснила рабирийка, подходя к столу. – И что я смогу немного помочь в их преодолении.
– Это каким образом? – с некоторым недоумением поинтересовался полугном.
– Ну хотя бы вот таким, – только сейчас варвар обратил внимание, что девушка держит в руке пергаментный свиток. Рабирийка бережно положила его на стол, а сверху опустила маленький поблескивающий предмет.
Варвару не часто приходилось так сильно удивляться, как сегодня. Впрочем, покосившись на своих собеседников, он понял, что не остался в одиночестве – у Даммароса и Мораддина были такие же широко открывшиеся глаза и полуоткрытые рты, как у него самого.
На столе, заляпанном чернильными кляксами, лежало, тускло отсвечивая золотом, массивное кольцо, на печатке которого свернулся крохотный оскалившийся дракон, широко раскинувший крылья.
Знак наивысшей военной власти Немедии.
– Караван с лотосом, – задумчиво повторила Ринга. – Я так и думала, что должно всплыть нечто в этом роде… Отлично задумано – устроить переполох и под шумок провернуть свои делишки!
Ей никто не ответил. Даммарос находился в состоянии, близком к легкому умопомешательству и сейчас сидел, обхватив обеими руками голову и даже, кажется, тихонько подвывал. Превращение прежде разыскиваемой подружки подозреваемого в нескольких убийствах и грабежах наемника в представительницу королевской власти Немедии – это оказалось немного слишком для его и без того истрепанных нервов. Однако против очевидного не попрешь – на столе лежал исключительно солидный документ, подтверждавший право «предъявителя сего распоряжаться всеми военными частями королевства Немедия, независимо от страны и города, в которых они расположены», скрепленный
В самом низу пергамента было красиво выписано: «Прочел и согласился. Нимед, король и повелитель Немедии.»
На бесстрастном лице Мораддина ничего не отразилось – видимо, он хотел показать, что в хэрде Илдиза иногда творились не менее загадочные дела, а лично ему доводилось видеть кое-что и похлеще.
Что же до Конана…
Варвару хотелось сделать одновременно несколько прямо противоречащих друг другу вещей – отыскать где-нибудь тихое и спокойное место, где его хоть ненадолго оставят в покое; схватить рабирийку и трясти до поры, пока она не признается, что означают все эти идиотские выкрутасы; пойти и напиться… Последнего хотелось больше всего.
– Что приуныли, господа? – девушка хмыкнула и окинула молчаливую троицу откровенно насмешливым взглядом желтых глаз: – Даммарос, честное слово, не стоит так сильно убиваться. Повышение тебе обеспечено, я за этим пригляжу. Хочешь должность при дворе? Или в Академии в Бельверусе?
– Великий Митра, – выдавил из себя градоправитель. – Ну почему все именно на мою голову?..
– Ох, какие же вы все ранимые, – фыркнула Ринга. – Ладно, хватит сидеть! Почтеннейший Мораддин, – она повернулась к полугному. – Во всей этой теплой компании вы один выглядите способным действовать. Составите мне компанию, не могу же я идти и захватывать туранский караван в одиночку?
– Конечно, – обрел дар речи бывший гвардеец и удивленно посмотрел на своего необычно притихшего компаньона. – Конан, тебе стало нехорошо?
– А что случилось? – встревожилась девушка.
– Его… Его по голове ударили, – нехотя признался полугном, не уточняя, где и при каких обстоятельствах произошло сие печальное событие.
– Бедный ты мой, – сочувственно протянула рабирийка глядя на варвара, однако в ее голосе слышался плохо скрываемый смех. – Вечно-то тебе достается…
– Сейчас крупно достанется кому-то другому, – мрачно пообещал варвар. – Ринга, как прикажешь все понимать?
– Потом, – неожиданно резко сказала девушка. – Если ты захочешь, мы поговорим обо всем попозже… А пока нам необходимо поскорее задержать караван. Даммарос! – немедиец с трудом поднял голову и уставился на рабирийку. – Где останавливаются приходящие в Дэлирам караваны? На рыночной площади?
– А? – Даммарос явно не понимал, о чем его спрашивают. – Чего?
– Я полагаю, что в караван-сарае, – предположил Мораддин. – Я видел здесь один такой.
– Хорошо, – кивнула рабирийка. – Поехали туда. Боги, да что это со всеми вами? Окаменели? Давайте, просыпайтесь!
Немедиец наконец сумел взять себя в руки и вразумительно проговорил:
– Караван должен стоять на постоялом дворе возле Дороги Королей и ждать местных писцов, которые проверяют подорожные листы и собирают налоги…
– Даммарос, а ты, оказывается, сообразительный, – с ехидцей похвалила гвардейского капитана девушка. – Значит, поступим следующим образом – ты командуешь, а мы тебя всемерно поддерживаем. Если туранцы попытаются брыкаться – я с ними разберусь. Не станут – нам же легче. Так мы идем или будем здесь сидеть до конца света?