Торговцы солнцем
Шрифт:
— Гей, славяне! А с нами французик увязался!
— Пасть прикрой! — прохрипел Петрович. — А то покинешь электричку, не дожидаясь станции!
Блондинчик оценил развитую мускулатуру Петровича, увял, а вскоре куда-то пропал.
— Как он догадался, что я чужестранец? — допытывался Февралик. — Он что, полицейский? Служба безопасности?
— Совсем наоборот, — раздраженно ответил Ивонючкин. — Опасности…
— Ксенофоб? Тогда понятно, почему к вам не допускают туристов из Галактики! Тем интереснее может оказаться моя поездка…
В переполненном автобусе, которым они добирались до рынка, Февралика изрядно помяли. Он вылез совсем больным, с побелевшим кончиком носа.
— Ах, как дурно пахнут мысли ваших аборигенов! Я прямо-таки задохнулся в этом замкнутом ментальном пространстве…
А в торговых рядах Феф-Раль-Икр впал в панику.
— Как это так! Почему они все думают одно, говорят другое, а делают третье?
— Не трепыхайся! — озлился Ивонючкин. — Ты турист, вот и созерцай. Где еще такое увидишь!
— А в Театр мы пойдем? — не унимался космотурист. — А на карнавал? А на корриду? И в Музей?
— Разве в Цирк тебя Петрович сводит. Или в Музей. За дополнительную плату…
В Музее Февралик не пропустил ни одного экспоната. И вдруг около витрины с последними археологическими находками замер, словно гончая, почуявшая дичь. Неуловимо быстрым движением вскрыл витрину и ухватил какой-то предмет.
— Клади назад! — загудел Петрович, краем глаза увидевший вскочившую со своего стульчика хранительницу. Но Февралик уже мчался к выходу.
До дачи добрались в сумерках. Ивонючкин долго убеждал Февралика возвратить похищенный предмет.
— Я ничего не похищал! — ерепенился гость. — Я намерен вернуть похищенное. Это бортжурнал нашей экспедиции, пропавшей несколько тысяч лет назад.
Утром, развернув свежую газету, Ивонючкин продемонстрировал Февралику заметку в рубрике «Криминальная хроника» о краже в музее.
— Тут и приметы указаны! — сообщил он злорадно. — Тебя быстро сцапают, Февралик. Приметный ты…
— Не сцапают! — презрительно скривил губы Февралик. Достал откуда-то маленький карандашик и вымарал газетную заметку.
— В любом случае мы не можем позволить тебе вот так, задарма, расхищать сокровища нашей планеты! — заявил Ивонючкин и кивнул Петровичу, чтобы прикрыл дверь. Мысленно прикинул, сколько можно сорвать с Февралика за кристалл.
— Но у меня нет таких денег! — завопил Февралик, фиолетовой молнией метнувшийся к двери.
— Держи!
Ивонючкин кинулся следом. Но во дворе уже не было замаскированной под сарайчик капсулы Февралика.
— Вот гад. Космический. Одежду украл. Кристалл стырил. А еще пенял нам на вранье… Ясно, почему к нам туристов космических не пускают. Растащат все на сувениры. Голышом оставят…
В кабинете Ивонючкин поднял опрокинутый стул, подержал забытый Февраликом карандаш. И тут взгляд его упал на газетный лист.
Заметка о краже в музее исчезла. На ее месте красовался неумело нарисованный
Уйти в себя
— Где Ромыч?
В маленьких глазках Ивонючкина плескались готовые вырваться наружу молнии. Физиономия покраснела, наливаясь багрецой.
Петрович испугался за Шефа. Неровен час, удар хватит. Просипел, как мог дружелюбнее:
— После обеда не видать было… Небось за химикатами какими убыл?
— А ты, ты тут зачем? Не мог за порошками смотаться? Мне Роман нужен. Срочно. Третий день застать не могу! И чего я вас держу? Не понять!
— Тут я, Шеф… — прошелестел ромин голосок со стороны вытяжного шкафа. Бледный Сидорук покачивался на высоком табурете. — Вы проскочили и меня не приметили…
— Не заливай, Сидорук! — взвился Ивонючкин. — Да чтобы я не приметил кого ищу? Ты где шляешься? Ладно, молчи, лапшу на уши не вешай! Пошли ко мне. Дело есть.
Ромыч сполз с табурета.
— Задача такова: слинять на время. Но и под контролем ситуацию держать. Ясно? Что посоветуешь?
— Усек. Просто тебе необходимы надежные помощники. То есть — мы.
Ивонючкин коротко хохотнул.
— Тоже мне помощнички! Туши свет… Мигом в раю очутишься…
— А если… — Сидорук нерешительно моргнул пару раз. — А что если… У меня тут микстура имеется. Глотнешь ложечку — и нет тебя…
— Как нет? Ты что, отравиться предлагаешь?
— Ни в косм разе! Просто ты уходишь в себя, и никто тебя не замечает. А потом, через сутки или около того, в зависимости от принятой дозы, возвращаешься. Испробуете? Ей богу, приятно! На спирту сварганил…
— То-то вы с Петровичем пропадать стали. Самоуглубляетесь… Ну, налей для пробы грамм сто…
Ивонючкин отсутствовал полтора часа. Появился недовольный донельзя, брезгливо морщился, плевался.
— В этом «себе» что-то мне стало не по себе. Мерзкое, заплеванное местечко. Вроде камеры-одиночки… Что вы там хорошего нашли…
— Так ведь у каждого своя… камера. Моя вроде однокомнатной квартиры…
— Все лучше КПЗ. Нацеди флакон.
…Ненужное вычеркнуть!
Сидорук каким-то вкрадчиво-ласковым движением взял металлический карандаш, забытый у Ивонючкина космическим туристом Феф-Раль-Икром.
— Изготовлен из неизвестного науке сплава. Очень прочного. Имеет две маленькие кнопки. После активации красной — действует, как стирашка, без следа убирая любой написанный или отпечатанный текст или рисунок. Нажим на зеленую позволяет воспроизвести текст, который диктуется мысленно. Забавное канцелярское приспособление. Хотя… возможно, эта штучка и многофункциональная. То, что мы придумываем, неминуемо материализуется. Мысль наша материальна. То, что мы отрицаем, вычеркиваем из памяти, исчезает для нас… Так что игрушка эта может оказаться опасной. Лучше держите ее, Шеф, в сейфе…