Торговцы жизнью
Шрифт:
4
Первым делом они обошли израненный гравилет. И не один раз. Все время стараясь понять, что же тут произошло.
Сопелов был прав, вся корма лодки была то ли оторвана одним мощным ударом, то ли отбита щелчком обо что-то тупое и довольно твердое – например, о верхушку скалы. Причем лодка не рухнула сразу, потому что обе задние лапы еще некоторое время работали, давая ей возможность удерживать курс. Это заинтересовало Ростика больше всего.
– Слушай, – спросил он Кима, – почему они все-таки рухнули? Летели-летели, и вдруг…
–
– Витек там пахал, – вдруг хмуро проворчал Антон, – Он у меня две недели гребцом ходил, пока в эти дальние экспедиции не напросился… На свою голову.
– Но я полагал, что энергия в котле иссякает медленно, а тут…
– Когда как, – признал Ким. – Я такое уже видел, особенно вначале, когда мы не понимали, как важно равномерно подпитывать котел по периметру. Все вроде в порядке, вдруг со всей высоты как… – Он хлопнул кулаком в раскрытую ладонь. Потом поднял голову к небу, его глаза подозрительно сузились. – Давай посмотрим, что с пилотами?
Пилотов уже успели обгрызть какие-то мелкие лесные проныры. Они, в частности, сорвали с одного из них шлем, истерзали кожу на лице, очень основательно поработали над щеками и шеей.
Борясь с удушьем от отвратительного запаха, Ростик с Кимом выволокли ребят из кабины. Ким положил их на раскаленный песок, снял свой шлем, постоял молча, потом приказал:
– Сопелов, Винторук, копайте могилы. Назад их не повезем, тут похороним.
– Только не сачкуйте, – с тайной угрозой пророкотал Антон, – не в песке ройте, песок эти кроты все равно расковыряют. Найдите землю поплотнее, а еще лучше – с камнями. Чтобы холмик обложить.
Раньше за ним такого не наблюдалось. Впрочем, человек меняется, и почему-то особенно это заметно у ребят неприхотливых, вроде Антона.
Могилу копали часа два. За это время Ким, Ростик и Антон приводили лодку в порядок. То есть перебирали наиболее уязвимые узлы, чтобы перегнать ее в Боловск для настоящего ремонта. Раньше Рост и не подозревал, что эти лодки такие деликатные и хрупкие устройства, что они так легко ломаются, теряют регулировки, теряют саму способность подниматься в воздух и развивать сколько-нибудь приличную скорость.
Сам он, конечно, был не слишком умелым ремонтником, но ребятам, кажется, был все-таки полезен. Как-то, очередной раз не разобрав, что от него требуется, он предложил:
– Ким, может, я пойду могилу копать, а Сопелов тут поработает? От него будет больше проку.
– Нет, Рост, ты по другой статье, для тонкой работы. Так нас Серегин выдрессировал, и так останется, похоже, навечно. А за Сопелова не волнуйся, мы и без него справимся.
Они справились. Конечно, Ким ворчал, что согнутые штанги – совсем не то, что несогнутые, что котел, который так шарахнулся о землю, не очень-то уже и разовьет мощность и что из-за расколотого лобового стекла будет так холодно, что никаким тулупом не спасешься, но в целом машина была готова к переходу.
Во время работы разговаривали мало, хотя общие соображения время от времени проскакивали. Ким, когда они укрепили, как
– Все равно Винторука придется привязывать, иначе выпадет, дурья башка. Он, когда задумается, совершенно не в себе становится. А за котлом, похоже, только и делает, что размышляет.
Бакумур, у которого уши при упоминании его имени стали торчком, хотя до него было метров сто, постоял и снова стал копать. От Кима это не укрылось.
– Ишь ты, соглашается, волосатая душа, – добродушно пробурчал он уже потише. – Научился соглашаться… Или не соглашаться.
Антон, который за это время очень ловко выправил фермы передних лап и даже поставил какие-то регулировки с ограничителями поворотов, что делало полет более безопасным, хотя, разумеется, более медленным, выпрямился, посмотрел на Кима, присел, тяжело дыша, на антигравитационный блин. Снял пропитанную потом фланелевую рубашку, посмотрел на лес, который начинался в паре сотен метров на западе.
– Тянули до последнего, на открытое пространство, чтоб нашли…
Дальше разговор потек о таких тонкостях управления, что Ростик и не пытался в него вникнуть. Потом настало время хоронить погибших.
Они постояли у могилки, без шапок, обдуваемые слабым ветерком с моря. А может, дуло от реки, потому что в горячем воздухе то и дело всплывал отчетливый запах камышей, а не только водорослей.
Положили ребят, уже завернутых в одеяла, которые нашлись на обеих лодках. Ростик хотел было спросить, зачем в полете одеяла, потом решил, что и так понятно – летали ребята далеко, а помимо прочего, это значило, что в полете приходилось и прикорнуть, чтобы сохранить хоть какую-то способность соображать и работать.
Могилу забросали дружно и быстро. Постояли вокруг, никто ничего не хотел говорить. Чтобы не получилось совсем молча, Антон вытащил пистолет – даже голый по пояс, запарившийся от работы, он не расставался с оружием – и выстрелил в воздух. Ким хотел было что-то сказать, но не стал.
Обкладывать могилу камнями оставили одного бакумура и пошли к лодкам. И тут вышел конфуз. Сопелов, который только разок взглянул на результат их ремонтных усилий, произнес с апломбом, преодолеть который – Ростик это сразу понял – ни у кого не хватит сил:
– Так не пойдет. Нужно обновлять ферму вот этой лапы, а не то она обломится на повороте, и тогда уж могилу рыть не придется – всех удар о землю кремирует… В лучше виде.
Рост посмотрел на левую заднюю ферму. Она ему тоже не нравилась, но, как Киму и Антону, показалась не очень страшной… Антон все-таки попытался спорить:
– Управление нормальное, значит, тяги работают. Кроме того, я из-под нее песок отбросил и попрыгал, испытывая…
– Ты испытывал, – веско ответил неумолимый Сопелов, – вниз. А в полете она будет работать вверх. Смотри, в верхней части ее особенно… – Внезапно все увидели, что пара полос в верхней части покоробилась, как асфальтовая дорога после оползня. – Ого! И ты на этом собираешься лететь? Да тут даже не о маневрах речь, она просто при подъеме развалится.