Торговец отражений

Валерьева Мария

– Уютненько. А где все? – спросила Грейс, оглядевшись.

Лиза кивнула в сторону большой двери из темного дерева, резьба на которой напоминала Грейс какую-то известную картину.

– Все?

– Увидишь.

В гостиной пахло спиртом. Люстра с пучком паутины, затесавшимся среди железных фигурных лапок-ветвей с лампочками на кончиках, горела тускло. Темно-зеленые обои, прореженные золотыми нитями, казались черными. Картин на стенах почти не разглядеть, но Грейс знала – они там есть. Иначе быть не может – Сабрина ведь все еще с ними,

она, наверное, еще рисует. Горел камин, тихо потрескивая поленьями, но не давал тепла. В гостиной было зябко. Даже расставленная в хаосе мебель, казалось, отодвигается к углам, чтобы согреться.

Грейс увидела его сразу.

Шелдон лежал на диване с завернутыми рукавами рубашки в позе эмбриона. Со сгиба локтя засохшей полосой текла уже остановившаяся кровь. Грудь его еле вздымалась, а из чуть раскрытых бледных губ срывались хриплые выдохи. Кудри прилипли к бледному, покрытому застывшей испариной лбу. Скулы заострились и ввалились. Закрытые глаза, прикрытые веками, казалось, стали еще больше, чем прежде. Будто бы они хотели вывалиться из глазниц, но веки из последних сил сдерживали их порыв.

– Он вообще жив? – прошептала Грейс.

– Пока жив, – ответила Лиза.

– До поры до времени, – вмешался третий хриплый голос.

Тогда Грейс и увидела Джеймса снова. Он сидел в большом старинном кресле на фигурных ножках, уже сняв черный пиджак, и что-то печатал на новом ноутбуке. В голубом свете экрана его лицо казалось наполненным водой прозрачным пакетиком с черными-бусинками глазами, то и дело загоравшихся в свете камина.

– А ты, смотрю, нашла-таки мое зеркальце, – сказал он, не отрываясь от работы. Пальцы быстро-быстро стучали по клавиатуре.

– Ты не очень-то и прятал, – хмыкнула Грейс и высыпала на стол перед креслом все зеркала из сумки, которые нашла. Их было семь, на каждого.

Джеймс оторвался от экрана, посмотрел на зеркала, потом на Грейс. Губы его почти незаметно дрогнули в улыбке.

– Потому что я хотел, чтобы ты их нашла, – сказал Джим и вернулся к работе.

– Заметать следы ты так и не научился.

– А это настолько нужное умение?

– А ты хочешь, чтобы и тебя нашли? – Грейс улыбнулась.

– А ты о чем?

– Неужели не понимаешь?

– Ты же сама всегда говоришь, что лучшая маскировка – это правда.

– Не сейчас, Джим.

Грейс поняла, что парень смутился, но не от всего сердца. Тело его говорило о смирении, но глаза, все еще искрящиеся в свете камина как два маленьких костра во тьме, кричали: мы тебе не верим.

– Как часто ты торчишь в этом кафе? Каждый день?

– А как еще мне жить. – сказал Джим, – Думаешь, здесь есть интернет? Думаешь, я тут могу тут работать?

– Джим! – Громко шепнула перепугавшаяся Лиза и указала пальцем на Шелдона. – Пожалуйста…

– Он все равно ничего не услышит. – Отмахнулся Джим. – Еще несколько часов можно не беспокоиться.

– А пусть проснется! – с нескрываемым весельем надавила Грейс. – Пусть знает,

что из-за того, что у вас здесь нет связи, ты сидел в кафе и отправлял оттуда послания в полицию.

Лиза побледнела. Ноги задрожали, и она плюхнулась на диван рядом с Шелдоном. Его тощее тело подпрыгнуло, нога свалилась на пол. Лиза забросила ее назад. Шелдон даже не пошевелился.

– Джим, так ты… – прошептала она.

– Отвяжись! Не твоего ума дело.

– Ты отправлял все письма с одного места. Хоть их вай-фаем, надеюсь, не пользовался? – спросила Грейс.

– Я не идиот. Конечно, не пользовался. Я заказал беспроводной модем на чужое имя еще в том году. Проблема в том, что он здесь не ловит. Приходится бегать туда-сюда.

– А если они найдут тебя? Почитают переписки…

– Не смогут. – Джим клацнул на клавише «ввода», и пальцы его замерли над клавиатурой. Он задумался. – Ты просто знаешь это место, нам ведь рассказали, Грейс. А они и не подумают, что кому-то взбредет в голову так палиться. На это и расчет. Ты же так всегда и делаешь, и он так делал.

Грейс вздохнула. Подошла к креслу Джима, села на широкий подлокотник и положила руку парню на плечо. Плечевой сустав горел так сильно, что тепло чувствовалось даже через ткань. Джим замер. Он даже перестал заполнять огромную таблицу в Exel и посмотрел на Грейс. Она убрала руку с воспаленного плеча.

Ему, кажется, стало хуже.

– Всех ведь могут раскрыть, – сказала Грейс, вздохнув. – Зачем так рисковать?

– Что у них есть на нас?

– Твой модем.

– Зарегистрированный на человека, которого нет на территории Ластвилля, а до Лондона они вряд ли доберутся. Да и вообще, думаешь, они зайдут настолько далеко? – Улыбнулся Джим. – Если они и узнают о том, откуда появились письма, у них будет только факт, что это делал некто из кафе на окраине. Да, я туда хожу. Но, думаешь, я один?

– Нет, не один. Профессор Френсис тоже заходит туда за круассанами.

– И Грейс Хармон за крем-супом из брокколи. Видишь? Подозреваемых уже трое. А если покопаться в записях с камеры наблюдения у кафе, то круг, наверное, расширится еще больше.

Грейс усмехнулась.

– А ноутбук? Он ведь твой.

– Он не мой, а Джастина Блейка.

Грейс не смогла долго сдерживать молчание. Она взглянула на Лизу, которая была белее мела, а потом на жуткую и одновременно серьезную ухмылку Джима, рассмеялась.

За время новой жизни Грейс научилась смеяться приятно. Каждый из знакомых в университете не зря считал ее смех одним из самых звучных, что только могли быть у людей. Мелодичный, не очень громкий, звонкий, такой, какой хотелось бы слушать как можно чаще. В те же минуты Грейс смеялась так, как смеялась только в одиночестве, тихо и хрипло. Ее смех успокоил Лизу.

– Кстати, а почему ты решила прийти сегодня? Мы ждали тебе раньше, – спросил чуть повеселевший Джим.

– Я бы вообще не пришла, если бы не узнала об этом Уайтхеде.