Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца
Шрифт:
Наши пожарные эксперты ползали по развалинам и копались в пожарище. Они попросили лейтенанта пожарного караула показать предполагаемый очаг взрыва и исследовали теперь причины катастрофы.
Фил и я продолжали свои расспросы. Мы искали людей, которые в тот день работали с Френком Лири, разговаривали с ним. Нам посчастливилось. Дантон Лефер, один из бригадиров, сразу после взрыва на заводском дворе столкнулся с Лири.
По описанию Лефера, Лири его вообще не заметил, он был бледен, как простыня, и непрерывно бормотал: «Он меня обманул!»
Мы
— Вам нужно обязательно пойти со мной, — возбужденно закричал он. — Мы нашли подрывной механизм!
Через искореженные балки и горы мусора мы добрались до ямы, вокруг которой стояли на коленях три других эксперта. Саша Вробель указал на остатки будильника устаревшей модели. Стрелка на эмалированном циферблате стояла на половине первого. Кусок проволоки еще висел на контакте, который был соединен с механизмом звонка.
— Примитивное устройство, — объяснил Саша. — Временной взрыватель, который может смастерить любой мало-мальски соображающий школьник. Насчет вида взрывчатки мы пришли к согласию. Речь может идти о пластичной массе, ультрасовременном бризантном материале, который используется в армии.
Я внимательно посмотрел на латунный механизм. Корпус отсутствовал.
— Могли часы после взрыва еще продолжать ходить? — спросил я.
— Невозможно, Джерри! Шестеренки погнулись и выскочили из опор, пружина маятника сломана. Они остановились, когда взорвался заряд.
Я посмотрел на часы, когда взлетело облако дыма. Сотрудники полиции имеют привычку фиксировать время происшествия. Это случилось ровно в половине десятого утра. И все же стрелка на разбитом циферблате указывала на половину первого!
Этому могло быть только одно объяснение: кто-то перевел стрелки ровно на три часа вперед. У меня возникло страшное подозрение. Слова Лири, который передал нам бригадир Лефер, теперь приобрели смысл.
Я нашел этому подтверждение у группы рабочих, которые, получив разрешение нашей комиссии, убирали мусор на заводском дворе.
— Когда у вас начинается перерыв на обед?
— По-разному. Мы все обедаем в столовой, вон там, — он показал на невысокое здание, стоящее за целым рядом мусорных контейнеров. — Чтобы не было большой очереди, мы обедаем в три смены: в половине двенадцатого, в двенадцать и в половине первого.
— А когда там бывают люди из цеха номер четыре?
— В двенадцать.
Это объясняло потрясение Лири. Человек, передавший ему взрывное устройство, утверждал, что адская машина взорвется в половине первого, когда люди из цеха будут на обеде. А в действительности перевел часы вперед, чтобы не только разрушить оборудование, но и уничтожить людей, которые его обслуживали.
Вероятно, Лири даже представления не имел, каким будет разрушительное действие заряда. Когда он потом собственными глазами смог увидеть это, и вдобавок осознать,
Я поделился своими соображениями с Филом.
— Откуда ты знаешь, что Лири действовал по заданию? — спросил он. — Доказательств нет. Может быть, он хотел отомстить. Кроме того, у нас есть три свидетельства, что Лири лишь сегодня утром распорядился передать в цех номер четыре шестьсот килограммов нитролака. Очевидной необходимости в этом не было.
— Это не противоречит моей версии, — возразил я. — Но ты забыл, что Лири сказал Леферу. Зачем ему нужно было говорить, что его обманули, если за ним никто не стоял?
— А если Лефер лжет?
— Тогда он должен быть отличным актером. Я согласен, что вся моя версия базируется на его показаниях. Конечно, нужно его проверить. Однако это доказывает, что Лири не совершил самоубийство, а был убит. Но наша комиссия однозначно признала самоубийство.
— Едем к Лири домой, — предложил Фил.
«Ягуар» в течение этого долгого дня был отбуксирован в нашу мастерскую и там отремонтирован. Выяснилось, что перегорела электропроводка. Коллега доставил машину обратно после полудня.
Лири жил за Астория-парком, в районе Квинс. Его хозяйкой была пожилая вдова бухгалтера, которая сдавала комнаты молодым людям. Едва обнаружив тело, мы отправили двоих коллег произвести обыск.
Миссис Гольдштейн охарактеризовала Лири как спокойного квартиранта, который не доставлял ей никаких хлопот, всегда аккуратно платил за квартиру и никогда не приводил поздних гостей. Он задолжал только за завтраки за последние две недели, но и за них вчера вечером рассчитался.
Итак, сребреники Иуды были у него в руках уже вчера вечером. Мы прошли в его комнату, расположенную по другую сторону прихожей. Обстановка, хотя и не представляла последнего крика моды, но была вполне симпатичной. Наш коллега Фред Нагара закрыл за собой дверь и указал на стопку бланков на столе. Квитанции ставок на бегах, ничего кроме квитанций. Большинство — от букмекерской конторы на 62-й улице.
Я быстро пробежал глазами несколько расписок. В большинстве квитанций стояли суммы, которые должны были разорить человека с доходами Лири. Стало быть, вот что было его главной страстью! Из-за этого он нуждался в деньгах, кто-то знал это и использовал.
Я вышел в коридор и спросил миссис Гольдштейн, могу ли я воспользоваться ее телефоном. На полке у стены стоял аппарат, рядом на шнуре висел телефонный справочник. Я отыскал номер и позвонил в букмекерскую контору. Такие конторы работают допоздна, и я был уверен, что застану кого-нибудь, кто сможет дать мне справку. Девичий голос соединил меня с владельцем конторы.
— Френк Лири ваш должник, — сказал я, услышав мужской голос. — Сколько он должен?
— Одну минуту! — послышалось шушуканье, затем вновь раздался голос. — Всего три тысячи двести пятьдесят четыре доллара и сорок пять центов.