Торговец забвением

Фрэнсис Дик

— М-м, — буркнул я. — Волна тем не менее поднята, причем независимо от нас.

— О чем это вы?

Я рассказал ей о бредовых высказываниях Джимми, о моем походе в «Серебряный танец луны» с детективом Риджером. Она, округлив глаза, слушала и несколько раз восклицала: «О Боже!»

— Кто-то в этом заведении изрядно нагрел руки на мошенничестве, — сказал я. — Уж не знаю, был ли в курсе сам Ларри Трент…

Какое-то время она молчала, затем, после паузы, заметила:

— Знаете, однажды он совершил очень странный и непонятный для меня поступок. В прошлом году я ездила в Донкастер на ярмарку, остановилась у друзей.

Джек не поехал, был очень занят. Но Ларри Трент там был… Меня он не видел, зато я заметила его в толпе. Он торговался, хотел купить лошадь… По кличке Реймкин, — она умолкла, затем продолжила: — Лошадь ему продали. Я еще подумала: «Вот хорошо, Джек будет с ней заниматься». Но она так и не появилась. А Ларри Трент не обмолвился о своей покупке и словом. Я, разумеется, рассказала обо всем Джеку, а он сказал, что я, должно быть, ошиблась, что Ларри Трент отроду не покупал лошадей и что он даже не собирается расспрашивать его об этом.

— Так кто же тренировал потом этого Реймкина? — спросил я.

— Никто, — она подняла на меня встревоженные глаза. — Но я, знаете ли, еще не сумасшедшая. Специально посмотрела в прайс-листах в одном из выпусков «Спортивной жизни» и увидела, что лошадь продали за тридцать тысяч фунтов с хвостиком. Правда, там не было написано, кто ее купил. Но я абсолютно уверена, что то был Ларри Трент, потому как аукционист, ведущий торги, подходил к нему и спрашивал имя, уже после того как лошадь была продана, а потом… потом ничего.

— Что ж, должно быть, Реймкин попал к кому-то другому, — предположил я.

— Должно быть. Но его нет в списках лошадей, проходящих обучение у кого-либо из тренеров. Я, знаете ли, специально проверяла. Считала оскорбительным само предположение, что Ларри Трент мог отправить лошадь к кому-то другому, а не Джеку, который помог ему выиграть столько скачек. Но Реймкин не значился нигде и за весь сезон ни разу не участвовал в скачках. Я искала… Но этот Реймкин… он точно куда-то испарился…

Глава 6

Затем Флора отвела меня в кухню, собрать уцелевшие бокалы. Их оказалось ровно девятнадцать.

— Вы уж извините, — сказала она. Я пожал плечами.

— Ну что вы! Ничего страшного. Просто удивительно, что эти еще сохранились. И не расстраивайтесь, все мое имущество застраховано.

Она помогла уложить пережившие катастрофу бокалы в коробку, которую я предусмотрительно захватил с собой. Круглое добродушное ее лицо отражало тревогу.

— Страховка! — воскликнула она. — Все утро я слышу только это слово. Но кто, позвольте спросить, страхует против такой трагедии? Разумеется, у нас не было никакой страховки, это ведь просто смешно — страховать прием. А та молоденькая пара, бедняги… ну, владельцы фургона… Я говорила с Салли… это жена… по телефону сегодня днем, и она, несчастная, вся в слезах, только и твердила, что ее Питер всегда оставляет машину на ручнике, никогда, никогда не снимает фургон с тормозов на стоянке и что они будут просто разорены, если страховая компания сумеет доказать преступную халатность в обращении с транспортным средством. Бедняги, как мне их жаль! — Она подняла на меня глаза. — А вот дверцы он не запирал. Я специально спрашивала. Боюсь, что рассердила ее. Она ответила: «Разве вы запираете дверцы, приехав в гости к друзьям?»

Я с горечью вспомнил об украденном шампанском и промолчал.

— И

еще она сказала, что приехали они в фургоне только потому, что купили по пути к нам нового гунтера и собирались потом отвезти его домой. Гунтер все еще у нас, на заднем дворе, в одном свободном стойле. Салли говорит, что не желает больше его видеть. Бедняжка Салли, совсем обезумела от горя! И вообще, все это просто ужасно!

Флора вызвалась проводить меня до фургона. Я нес коробку с пустыми бокалами и видел, до чего ей не хочется отпускать меня.

— Мы же не подготовили отчета для Джека! — воскликнула она. Пришлось вернуться в кухню и заняться отчетом.

— Если вам и завтра будет не по себе, — сказал я, — могу приехать снова на «вечерние стойла». Нет, честное слово, мне даже понравилось.

— Вы просто прелесть, Тони, дорогой! — сказала она. — Буду страшно рада видеть вас, — и снова пошла провожать меня к машине.

— Полиция все утро крутилась возле этого несчастного фургона, — заметила она, кивком указав на притихшего зеленого монстра. — Сыпали на него какой-то порошок, качали головами.

— Наверное, отпечатки пальцев искали, — предположил я.

— Наверное. Уж не знаю, что они там нашли, но по всему видно, были недовольны. Вы же знаете, что это за народ. Никогда ничего не объяснят.

— А вы сами… пробовали посмотреть, когда они убрались? — спросил я.

Она отрицательно покачала головой, точно у нее и в мыслях ничего подобного не было. Однако тут же направилась через лужайку к фургону. Я последовал за ней, и мы вместе обошли машину, разглядывая прилипшую к бортам розовато-серую пыль со смазанными отпечатками.

— Да его уже целая сотня людей успела перетрогать, — решительно заявила Флора.

В том числе крановщики, подумал я, и люди, выпускавшие лошадь наружу, и многие другие до того.

Сам не пойму, что вдруг на меня нашло. Но я распахнул дверцу, по-прежнему не запертую, и влез в кабину.

— А вы уверены, что можно, дорогой? — встревожилась Флора.

— Но ведь они вам не говорили, дорогая, что нельзя, верно?

— Нет… Во всяком случае, не сегодня.

— Тогда и беспокоиться не о чем.

Я огляделся. Внутри кабины пыли было еще больше. И масса отпечатков, только менее смазанных, чем снаружи. Я с любопытством разглядывал их, но многого не ожидал: ведь как это делается по-настоящему, видеть мне ни разу не доводилось. Разве что в кино.

И тут вдруг, приглядевшись, я заметил нечто такое, от чего меня словно током пронзило.

Отпечатки… они были крохотные.

Крохотные отпечатки по всей виниловой поверхности обоих передних сидений. Крохотные отпечатки на руле, на рычаге переключения скоростей, на тормозе. Совсем маленькие…

Я вылез из кабины, спрыгнул на землю и рассказал о своем открытии Флоре. Рассказал также и о том, как встрепенулся детектив Уильсон, когда я упомянул о маленьком мальчике с собакой.

— Так вы хотите сказать… — похоже, она была крайне огорчена, — что виной всему этому кошмару был ребенок?

— Да, думаю, да. Вы же знаете, как любят играть ребятишки. И просто обожают машины. Так и норовят залезть в фургон, когда я развожу заказы. Маленькие разбойники, за ними глаз да глаз. Наверное, этот мальчик снял фургон с ручника, а потом включил передачу. А потом испугался и выскочил вместе с собакой, а фургон покатился вниз по склону, набирая скорость.