Торговка счастьем
Шрифт:
Так вот, девушка весь вечер не спускала с него глаз. А потом попросила ее подвезти, якобы водитель у нее напился. Дима не поверил, конечно же. Хотел бы он посмотреть на того водителя, который осмелился бы надраться и не отвезти домой дочь очень-очень влиятельного папочки! Но раз девушка попросила…
Он ее повез, сам повез. Его водителю Саше пришлось добираться домой на такси. Они ехали долго, медленно. Девушка без конца трещала, рассказывая о своих путешествиях и планах на будущее. Он изредка восторженно восклицал, поддакивал, если того требовалось, и загадочно
А наутро к нему прямо в офис явился ее папаша – влиятельный и наглый, богатый и опасный. Сел напротив Димы, долго буравил его взглядом, а потом без лишних предисловий сказал:
– Ты нам подходишь.
– В каком смысле?
Он тогда так разнервничался, что спина взмокла.
– Снежанна сказала мне сегодня утром, что хотела бы иметь с тобой отношения.
Дочь влиятельного папы звали Снежанной, конечно же. Она не могла быть банальной Галей или Валей. Снежанна, конечно же, Снежанна. Хорошо не Изабелла или Агния.
– Ты как, не против? – задал ее папа вопрос, уставив ему в переносицу взгляд, схожий с дулом пистолета.
– Против ли я… – Дима сцепил под столом на коленках руки в замок, боясь показывать их гостю – так тряслись. – Она мне понравилась. Красивая, милая… Только слепой может отказаться от такой девушки. А что касается отношений… Время покажет.
– Покажет что? – бездонные как пропасть глаза гостя заволокло странным туманом.
– Покажет, подходим ли мы друг другу. Сможем ли полюбить.
Он вел опасную игру и понимал это. Гость мог фыркнуть и послать его. Но так же мог проникнуться серьезностью его намерений. Понять, что перед ним настоящий парень. Личность! А не какой-нибудь драный альфонс.
Гость проникся.
– Молодец, Диман! – похвалил он через минуту и вскочил с места. И тут же зашагал к двери, бубня на ходу: – Благословляю вас со Снежанкой. Любитесь! Но обидишь, отрежу яйца и заставлю сожрать!..
Вот такое у Димы состоялось знакомство со Снежанной Береговой. И он очень, очень надеялся, что трясся в тот день в своем кабинете не напрасно. И что папаша, если дочка вздумает нос от него воротить, наставит ее на путь истинный. И со временем благословит детей на брак, как благословил на отношения.
– Привет.
Тяжелая дверь с грохотом отлетела к стене, стукнув дорогой ручкой по дорогому кафелю, которым были облицованы стены помещения. Дима едва заметно поморщился. Он не терпел такого наплевательского отношения к дорогим вещам. Девицу избаловали.
– Привет, милая, – он вскочил с кресла и пошел навстречу девушке.
Она уже переоделась в яркий изумрудный раздельный купальник, великолепно сидевший на ее великолепной, отретушированной косметическими хирургами фигурке.
– Господи, неужели нельзя сказать этому уроду, что я приду? – проворчала она, скривив надутые ботексом губы.
– Что случилось? – Дима тревожно глянул на дверь, где угадывался силуэт то ли Стаса, то ли Витька.
– Твоя охрана меня что, за уборщицу приняла?! – взвизгнула
– Уволю паскуду! – возмутился Дима и шагнул к двери. – Только пожелай, моя королева!
Было противно так говорить, пошло. Моя королева! Какая к черту королева, если манеры порой как у кухарки! И уволить никого из охраны он не мог, потому что не помнил точно, кто в тот вечер его подсек – Витек или Стас. Парни молчали. Но если он только заикнется об увольнении, могли и сказать чего-нибудь.
Но говорить ему так пошло надо было по сценарию. Снежанна была той еще капризулей. И всякие там словесные штучки-дрючки обожала. И сейчас расцвела, тут же прижалась к его спине, поерзала сисечками, на ощупь напоминающими тугие резиновые мячики. Замурлыкала на ухо:
– Ты так смешно ругаешься, Димасик. Так комично. А скажи еще раз, скажи…
И он по ее просьбе начал ругаться! Не совсем уж матом, но слова говорил неприличные. И попутно тискал ее холеное, не во всех местах настоящее тело. А следом послушно взял ее прямо у стены, облицованной дорогим кафелем. Потом они долго плавали в бассейне, долго мылись вместе в душе, без конца порочно намыливая друг друга. После ужинали в милом ресторанчике на первом этаже офиса, который ему не принадлежал. Затем Дима повез ее домой.
– Хорошо мне с тобой, Димасик, – сонно промурлыкала Снежанна, когда они подъехали к ее дому. – Очень хорошо! Ты милый, послушный, не гадкий!
Он был гадким, и еще каким. И ее иногда еле терпел. Особенно за то, что она называла его Димасиком! И резиновые сиськи ее не выносил. И губы – ватные, неживые – с трудом целовал. И с великой радостью вышвырнул бы ее сейчас из машины прямо под дождь. Но…
Но вместо этого он тут же потянулся к ней и жадно поцеловал в шею: хоть это место пока оставалось живым и настоящим.
– Ой, милый, милый, как хорошо… – зашептала Снежанна, послушно прогибаясь в его руках. – Ты такой славный… Мне кажется, нам… Нам надо пожениться!
Оп-па! Вот это да!
– Ты делаешь мне предложение? – глумливо ухмыльнулся он ей в ложбинку между силиконовых грудей. – Через две недели после знакомства? Как неосмотрительно, дитя мое. А вдруг я мерзавец! Вдруг я…
– Никаких вдруг не может быть, – рассмеялась она, потому что он сделал ей щекотно языком возле соска, оставшегося родным. – Папа все о тебе узнал. Ты перспективный и состоятельный.
Ага! Наводили справки. Только вот состоятельность его не состоялась пока. Все, включая землю, на которой стоит его дом, принадлежит мерзкой твари, которая удрала в неизвестном направлении!
– И ты очень выгодная партия.
Снежанна села ровно, одернула премиленькую курточку из телячьей кожи, стоимостью превышающей годовой заработок клерков его фирмы. Ах, да! Опять забылся! Фирма не его.
– Ага… – Дима широко улыбнулся в полумраке автомобильного салона. – А вдруг я разорюсь, малышка? Вдруг перестану быть выгодной партией, а?