Торгующая наслаждением
Шрифт:
Я должна молчать, потому что, теоретически, намекаю ему на то, чтобы он пригласил меня куда-нибудь или что-то в этом роде. Мой рот, как правило, всегда открывается прежде, чем мозг успевает сказать ему заткнуться.
Лицо Эверета озаряет улыбка. Он не сдерживает своего волнения. Я действительно надеюсь, что он понимает – это все. Это всего лишь дружба. Ничего больше. Никогда. Я не могу рисковать и неважно, нравится мне этот человек или нет.
– Я понимаю, что делаю все в последний момент, но я выиграл билеты на концерт на стадионе «Бейфронт». И сейчас ты – мой единственный
– Я и не знала, что они проводят там концерты.
– Думаю, это какая-то местная группа, недавно подписавшая контракт. Я выиграл билеты в баре. Все это выглядит многообещающе и начнется менее чем через сорок минут.
Со вздохом я раздумаю над этим. Мне не помешает выбраться отсюда на одну ночь, даже если и с мужчиной, которого я не знаю. Это лучше, чем ужинать одной где-нибудь, да и стадион находится всего в трех милях отсюда, так что я смогу уйти в любой момент. Я открываю шире дверь и приглашаю Эверета войти.
– Хорошо, только позволь мне одеться для начала.
Мужчина прочищает горло и говорит:
– Без проблем.
Я могу только вообразить, как он наблюдает за мной, идущей в сторону спальни, но я не доставлю ему удовольствия тем, что обернусь.
Часы показывают десять. По крайней мере, погода все еще теплая. Концерт должен начаться в одиннадцать, и это не самое подходящее время для того, чтобы проводить его вне дома, но я молода и должна ценить то, что могу тусоваться всю ночь, не пожалев об этом на следующий день.
Эверет держит в руках единственную фотографию, которая есть у меня в квартире – старое изображение моей матери и меня в возрасте шести лет. И то, что он почувствовал необходимость взять ее с законного места, чтобы рассмотреть, мне совершенно не нравится.
Пока кошмары не начали съедать меня заживо, эта фотография стояла в моей комнате. Ну а сейчас она находится в гостиной – месте, где, как я предполагала, ее никто не будет трогать. Это единственное, что осталось у меня от мамы и моего прошлого до удочерения.
– Это твоя мама? – спрашивает Эверет, показывая мне фотографию.
Поворачиваюсь в сторону кухни и направляюсь к холодильнику, чтобы взять бутылку воды.
– Да, – отвечаю я. – Ты готов?
– Конечно...м... пошли.
Эверет ездит на белой GMC Sierra (прим.: полноразмерный пикап). Что совершенно не вяжется со здешним обществом и, конечно же, это точно не то, к чему я привыкла. Комбинировать платья и огромные грузовики не в моих правилах. Понимаю, что надеть сандалии и джинсы было хорошей идеей. Когда он заводит машину, из радио доносится кантри-музыка, и я гневно поворачиваюсь в его сторону:
– Мы что, идем на концерт блюграсс?
Он усмехается и выключает радио:
– Честно говоря, понятия не имею, что это. Если кому-то из нас не понравится, мы всегда можем уйти. Как я понимаю, ты не деревенская девушка, так ведь?
– По-твоему, я на нее похожа?
Его взгляд снова начинает блуждать по моему телу, в этот раз без возбуждения, но, определенно, оценивая.
– Нет. Совсем нет.
– Прекрасно, – говорю я откровенно.
Когда
После этого вся поездка на концерт проходит в непринужденной тишине. Место нашего назначения всего в нескольких минутах езды, так что неважно, играет музыка или нет. Стоянка для автомобилей возле стадиона не заполнена даже наполовину, и большинство их владельцев, должно быть, младше меня.
Я бросаю на Эверета сомневающийся взгляд. В ответ он усмехается, скорее всего, надеясь, что вечер закончится лучше, чем начался.
– Готова?
– Можешь не сомневаться.
Я открываю дверь и понимаю, что для того, чтобы выбраться отсюда, мне придется прыгать. С ворчанием шлепаюсь на гравий. Когда Эверет обходит грузовик, то хихикает. Он подходит с моей стороны, чтобы закрыть дверь.
– Извини за это.
– Я в порядке, – отвечаю поспешно.
Поскольку мы приближаемся к воротам, то можно услышать саундчек. Он не такой громкий, как я ожидала, но опять же, это – никому не известная группа. Эверет протягивает билетерше наши билеты, а та в свою очередь желает нам хорошего дня.
Будучи в фан-зоне, мы не имеем мест для сидения. Вместо этого нам приходится стоять возле сцены с пятьюдесятью другими людьми.
– Хочешь выпить? – кричит Эверет мне на ухо.
– Конечно, – отвечаю я.
Он уходит, не спросив, что я хочу, и оставляет меня одну в этой толпе незнакомцев. На мгновение музыка затихает, и свет на сцене гаснет. Но как только громкий взрыв эхом раздается в одной из колонок, начинают вспыхивать красные лучи прожекторов. Над сценой разгораются сотни разных огней, двигаясь в ритм музыке. Двое мужчин начинают двигаться по сцене, накинув ремешки гитар на свои голые плечи, в то время как третий усаживается за барабанную установку.
Гитаристы подходят к микрофонам, расположенным у передней части сцены, и смотрят на толпу:
– Кто тут готов к охрененной вечеринке?
Зал вопит. Толпа сходит с ума. Я хлопаю, потому что, честно говоря, не знаю, что еще делать. Быть так близко к сцене оказывается очень возбуждающим. Я никогда еще не была на концертах.
В меня врезается локоть, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Эверета, который с улыбкой смотрит на меня, хлопающую в ладоши. Здесь становится слишком громко, чтобы мы могли общаться друг с другом, так что я беру предложенное им пиво и улыбаюсь. Возвращая свое внимание к сцене, понимаю, что музыканты стараются выдать себя за рок-группу. Я не против их музыки, пусть меня и начинает окружать запах скунса... А значит, мы окружены людьми, открыто курящими марихуану.