Торпеда для фюрера
Шрифт:
Касаткин, опустив «Цейс», обернулся на своего «ненавистного благодетеля». Тот откровенно дрых, оплыв на сковороде солнцепёка, и уже порядком намочил чёрную петлицу мундира. Касаткин брезгливо поджал губу и отвернулся. Молча.
«В конце концов, мог же я смотреть и в другую сторону, всё-таки было поручено следить за всей троицей. А между этим Везунком-водовозом и остальными землекопами градусов 60 азимутального разноса».
Доверни он бинокль ещё градусов на 60 по горизонту…
Когда
Оба они сидели в открытом кузове с низкими бортами штабного «жука», справедливо называемого самими немцами K"ubelwagen [62] . И впрямь, лоханка, разве что с сильно скошенным краем капота. Яков сидел за рулём — такую должность определил ему штурмбаннфюрер. Пришлось согласиться под давлением «аргументации» Габе: в самом деле, посыльный непонятно куда и не слишком понятно откуда — как-то не по-армейски. А Саша замер истуканом на заднем сиденье.
62
Автолоханка ( нем).
Прошла пара нервных минут, пока от штабного бункера Дитрих добрёл до своей машины. И не взвыла сирена, не посыпались серыми тараканами из щелей ходов сообщения солдаты.
— Кажется, проникся, — вполголоса пробормотал Новик.
— Пробрало, как грушами на молоке, — обернулся к нему Войткевич, забросив локоть на низкую спинку. — Вишь, идёт, весь в думы погружённый: как бы не обосраться.
Со стороны можно было подумать, что два немецких унтера беспечно обсуждают в ожидании командира новое поступление армейского борделя.
— Ты б тоже не вприпрыжку бежал, если б твою жену на сносях в заложники взяли, — резонно заметил «фельдфебель» Новик.
Дитрих, действительно, вызывал недоуменные гримасы и по дороге в штаб базы, и по дороге обратно. И только в собственно бетонных катакомбах как-то рефлекторно подтянулся, чтобы его закономерное любопытство кому-нибудь не показалось подозрительным.
— Ну?.. — чуть слышно и не глядя в его сторону, поинтересовался его «личный водитель». — Что выяснили?
— Кажется, ваш аппарат ещё не подняли, — процедил штурмбаннфюрер, садясь на переднее сиденье, и добавил не без злорадства: — Впрочем, не знаю, что вы там затеяли.
Он исподлобья взглянул на Войткевича с унылой злобой.
— Глубинные мины, диверсантов-водолазов или авианалёт, но в любом случае поздно. Вашу торпеду как раз сейчас поднимают.
Он надменно поджал губу, но и тут же отвесил её, ошеломлённый.
— Что вы говорите! — радостным шёпотом отозвался на эту новость Яша. — А то я уже думал, нам тут жить придется и рыбу жарить!
Дитрих уставился на него как на сумасшедшего и решил, что либо не понял
— Я говорю…
— Я слышал, что вы говорили, не трудитесь, — оборвал его Войткевич и вновь повернулся к Новику. — А ты что скажешь?
— Дай подумать… — нахмурился тот.
— Думайте, Саша.
— Подумал.
— Прямо Сократ! — похвалил его Яков. — И что вы подумали?
— Вы можете выяснить, на какую машину они будут перегружать объект? — с видимой почтительностью наклонился «фельдфебель Рамштайн» к уху штурмбаннфюрера.
— Не надо выяснять, вот она, — не оборачиваясь, позвал Яша.
Навстречу им по гравийной дороге, на обочине которой приткнулся K"ubelwagen командира зондеркоманды, с надсадным рёвом, кивая широким бампером и выбрасывая щебень из-под передних колес, выкатывал полугусеничный грузовой «мерседес-бенц». Катил коротконосый, но ширококрылый монстр сам-одинёшенек, если не считать водителя, чья рыжина горела в сумраке под отброшенными бронещитками, так что даже Войткевич насмешливо пожал плечами.
— Саша, нас не считают за людей.
Но, обернувшись, недовольно поморщился, косясь на штурмбаннфюрера:
— А с этим шлимазлом что делать?
Впрочем, не успел он договорить, как проблема отпала вместе с головой штурмбаннфюрера, безжизненно повисшей на груди Дитриха.
— Ну тебя с твоими фантазиями, — отнял Новик ребро ладони от затылка Габе.
— Это что?.. — презрительно скривился Яков. — Через его беременную кошку?
— Это потому, что нам обратно ехать, — проворчал Новик, пряча чёрные смолистые волосы под кургузую серую пилотку.
— И сколько тогда у нас времени? — двумя пальцами поднял Войткевич подбородок Дитриха и заглянул в пустые остекленевшие глаза штурмбаннфюрера.
— Очухается скоро, но думать будет долго: стоит ли овчинка выделки.
— А вы жестокий человек, Саша. Рад за вас.
…На бетоне мола «мерседес-бенц» зашелестел резиновыми траками, уже ведомый Войткевичем. Рядом на сиденье с отсутствующим лицом, которое ему удавалось изображать куда лучше Якова, с его-то подвижной физиономией, сидел Новик.
На ловца и «вьюн» бежит
— Как глубоко её затянуло в ил? — задал, в общем-то, дежурный вопрос капитан-лейтенант Нойман корветтен-капитану Кристиансену.
— Весь день отсасывали, — не более содержательно ответил тот.
И работа эта, по подъёму вообще, оказалась не столько изнурительной, сколько нервной. Всю дорогу черноглазый командир «Марине Абвер айнзатцкомандо» стоял над душой, подгонял и поругивал, будто боялся, что куда-то русская железяка может деться со дна моря недалеко от входа в защищенную бухту. Но теперь наконец работа эта подходила к концу, можно сказать, триумфальному. И поэтому на баке собрались все причастные, начиная от водолазов в нестроевых нательных рубахах и заканчивая вовсе непричастным коком в фартуке на голое дряблое тело.