Торт от надоедливого соседа
Шрифт:
– Алехандро.
– Что?
– Я говорю, Алехандро – имя испанское, это то ли Александр, то ли Алексей по-нашему, но точно не Олег, – а не дурак, издевку-то поймал.
– Сам-то кем работаешь? – пошла я в наступление, видя, как он намазывает маслом второй кусок хлеба. А с виду худой, куда в него столько влезает?
– Киповец, – горделиво приосанился парень.
– На целлюлозном комбинате?
– Почему на целлюлозном? – не понял Олег.
– Ну, кипы бумаг с места на место таскаешь, – наивно захлопала я ресницами.
Парень
– Я слесарь контрольно-измерительных приборов, ну что-то вроде электрика, только лучше.
– А-а-а.
«Так бы и сказал – слесарь. Так нет же, надо выпендриться».
– Я на севере под Сургутом работаю, по вахтам. Три месяца на газораспределительной станции, а два дома.
– И, наверное, скоро опять уезжаешь? – спросила я с надеждой в голосе.
– Почему уезжаю, я только в воскресенье прилетел.
«Вот засада».
А дальше на меня полилась лавина воспоминаний о крайнем севере: про то, как два олуха у них со станции ушли за грибами и заплутали, как их искали три дня, а те одними грибами и ягодами питались, а потом большие начальники всем надавали по макушке, включая инженера по технике безопасности, и тот запретил выходить за территорию; про любопытных медведей, которые все время околачиваются неподалеку (вот интересно, как они тех бедолаг не сожрали); про северное сияние и морозы, и оленью колбасу (которую обещал мне привезти в следующий раз, не уверена, что буду есть несчастных оленей, это все-таки не курицы). Олег все говорил и говорил, говорил и говорил. Печенка она, знаете ли, силушки предает, на целую лекцию энергии хватит. В начале я вежливо кивала и чего-то там поддакивала, потом стала клевать носом…
Проснулась я утром на своем диванчике, заботливо укрытая пледом. Олега не было. Вот сказочник, Ганс Христиан, усыпил. Бюстгальтер мой дорогой цел, планшетик тоже на месте. Консультация в восемь сорок, как бы не опоздать.
Глава 4
Весь день как примерная студентка я грызла гранит науки, загружая в себя тонны информации. «Завтра последний экзамен», – твердила я как заклинание, а глаза все время косились на граненную солонку, оставленную Олегом на столе. Вот интересно: он специально ее забыл или по рассеянности? И если позвонит в дверь, открывать или нет?
Дверной звонок молчал, зато веселыми соловьиными трелями протренькал сотовый. Я бросила беглый взгляд на экран и… глазам своим не поверила: «Олегандро» сияла издевательская надпись. «Ну, это уж слишком! Он еще и в телефон мой пялился!»
– Да! – гневно крикнула я в трубку.
– Привет, Василиса, – полился голос, полный добродушия. – Извини, я без твоего разрешения там тебе свой номер вбил, но я больше никуда не лазил, честное слово, даже фотки не смотрел.
– Еще бы ты и фотки посмотрел! Тебя не учили, что по чужим вещам
«Надо было пароль ставить!»
– Учили, мне так стыдно, честное слово, стыдно. Я, как-то не подумав, случайно, я тебя перетаскивать на диван стал, а он у тебя из кармана выпал, ну я поднял, а оно как-то само собой получилось, и теперь мне очень стыдно, – ну прямо само раскаянье, – а можно, я за солонкой приду?
– Я сама принесу.
Мы люди не гордые и отнести можем, так надежней будет.
– Да я и сам…
Чего он там сам, я не расслышала, отключив телефон, схватила солонку, подсыпав туда побольше соли (так, что она через края щедро сыпалась на пол), сунула ноги в шлепанцы и полетела к двери. Работать надо на опережение и добежать до его квартиры раньше, чем он до моей. Суну солонку, и свободна.
В тамбуре было пусто. Ура, я первая! Уверенно и зло нажимаю на Солический звонок. Дверь открывает смущенный Олег. Ой, а щечки то красные, неужто и впрямь стыдно?
– Вот, – протягиваю его добро, – бери и не забывай больше, – хмурю брови.
– Вась, а ты сегодня кушать уже готовила? – этак мягко спрашивает Солический, упорно не желая брать солонку.
«Ишь ты, халявщик! Повадился! Я что, так на лохушку похожа?»
– Нет, не готовила! И готовить не собираюсь! – победно посмотрела я на соседа.
– Вот и отлично! – вдруг просиял Олег. – А мне тут мамка пельменей привезла, домашних, хороших. А я на радостях как-то много наварил, пропадут, если сейчас не съесть. Пойдем, ужинать.
– Нет, спасибо. Я не голодна, – начала я пятиться назад.
– Ну, пожалуйста, – умоляюще сложил руки Олег, – приставать не буду, просто поедим.
«Ладно, он ведь вчера мою печенку трескал, ну не мою, а куриную, и есть у меня и вправду нечего, проучила весь день».
– Корми, – шагнула я в квартиру Олежки.
Такая же студия, как и у меня, только обставлена побогаче: приятный ногам ворсистый ковер, большой диван (а не мое крохотное полу-кресло), широкая плазма на стене, кухонный уголок миленького зелененького цвета. Чистота не идеальная, но и свинарником не назовешь. Быстрым жестом футболиста Олег отправил под диван валявшиеся посредине комнаты носки. Интересно, сколько у него уже там пар пылится? Ну, да у меня ведь тоже нижнее белье на батарее сохло. Как говорится: один – один.
На столе дымилась гора ароматных пельменей. Рядом стоял тортик «Наполеон», его нахальные кремовые бока сразу притянули мой взгляд.
– Торт тоже мама тебе одному купила, чтобы сынуля поправлялся? – ехидно приподняла я бровь.
– Да нет, мама знает, что я сладкого не люблю. Это я тебе за вчерашнюю печенку купил.
«Намекает, что я толстуха, без сладкого жить не могу».
– Торты не ем, я на диете, – с большим трудом выдавила я.
– Даже кусочек? – расстроился Олег.