Торт в небе
Шрифт:
– Возьми с собой совки, - сказал Паоло, вдруг что-то надумав.
– Те, что ты брала на море в прошлом году. А я возьму карманный фонарик.
– Зачем?
– удивилась Рита.
– Хочу выиграть спор. Ну, а если трусишь, не ходи.
– Вот ещё! Обязательно пойду!
– Тогда так: помнишь Хитроумного Одиссея?
– Ты хочешь, чтобы я про папу не думала?
– Дурочка, я про настоящего Одиссея говорю. Сколько раз я тебе про него рассказывал. Как он вышел из пещеры Полифема.
– А, он уцепился за шерсть на брюхе барана, по-твоему, мы тоже
– И не надо. Пошли.
– А маме оставим записку?
Синьору Чечилию тревога застала в доме больного, и, перед тем как спуститься в погреб, она выбежала позвонить своим отпрыскам и велела им спрятаться у соседки. Оставить ей записку значило признаться, что они её не послушались.
– Мы вернёмся домой раньше неё, - сказал Паоло.
Рита не была в этом уверена, но, не раздумывая, последовала за братом. Сейчас главный был он. Бросив взгляд на Зорро, который всё лаял на баранов, она взяла совки и вышла вслед за Паоло на лестницу.
Их никто не остановил в подъезде, никто не задержал на улице и не посадил под замок.
Паоло пропустил стадо и пристроился ему в хвост. Сестрёнка последовала за ним. Сторожевой пёс недоверчиво зарычал, но тут же бросился за ягнёнком, нарушившим строй. Пастухи, не оборачиваясь, спокойно приближались к холму. Похоже, они и думать не думали, что сегодняшний вечер особенный, что на их знакомой тропинке стал заслоном целый отряд пожарников, а на верхушке горы Коко разлеглась диковинная штуковина, от которой у всего мира дух занялся.
– Вы куда?
– вдруг крикнул один из полицейских, услыхав у себя за спиной топот стада.
– Добрый вечер, синьор лейтенант. Разве нельзя? Мы же пастухи, идём со стадом.
– А ну-ка, заворачивайте назад, ну!
Остальные полицейские обернулись и добродушно расхохотались. И это была их ошибка, как объяснил потом Паоло Рите. Бараны шуток не понимают. В двадцати метрах перед собой они видели лишь свой холм и привычный загон, который примет их на ночь. Они бы ещё послушались своих поводырей, но один был несмышлёный мальчонка, а другой туг на ухо. И не успели полицейские втолковать пастухам, что подниматься на холм нельзя, как упрямые да ещё напуганные бараны, толкаясь, напирая и отчаянно блея, прорвались сквозь ряды осадного воинства, подняв к небу тучу пыли.
– Делай, как я, - вполголоса приказал Паоло Рите.
– Живее.
Он под шумок прошмыгнул на четвереньках в середину стада, и этого было достаточно - об остальном позаботились бараны. Они подхватили и понесли его вверх по склону - его и Риту с ним вместе. Когда прошёл первый страх, ей даже понравился такой способ передвижения, и она страшно веселилась, бодая баранов головой в их тёплые шерстистые бока.
"Ещё посмотрим, чей черепок крепче", - думала она, скача на четвереньках. Сухие сучья и камни царапали и обдирали ей руки и коленки, и ей стало так жалко себя, что по её щекам скатилось несколько слезинок, хотя она совсем не чувствовала боли.
– Давай сюда!
– услышала она голос Паоло.
Чуть повыше загона
– Здесь нас никто не увидит, - сказал Паоло.
– Поднимемся вот по этому каньону.
"Каньон" был овраг на склоне холма, прорытый дождями и оползнями.
– Ты взаправду хочешь туда?
– боязливо спросила Рита и поглядела на верхушку горы.
Чуть повыше, метрах в двадцати над ними, темнел край диковинной штуки. Теперь, когда до неё было так близко, Рита даже про себя не осмеливалась называть её тортом: она вдруг стала для неё чем-то таинственным, Штукой с заглавной буквы.
– Если хочешь, жди меня здесь.
Паоло был уверен и полон решимости, словно Колумб, вступающий в Новый Свет. Но Рита справилась со страхом и сказала:
– Нет, пойду!
Недолгий молчаливый подъем вверх по склону - и вот уж до Штуки остались считанные шаги. Вблизи бок её имел зловещий вид неприступной стены.
– Я пойду первым, - сказал Паоло.
– Дам знак - поднимайся ко мне. Услышишь крик - не пугайся.
– Господи боже, а вдруг в меня пульнут?
– Поднимайся ко мне, никто в тебя не пульнёт.
– Постой, на вот совок: если это торт, проделаешь в нём дырку, и мы спрячемся внутри.
Паоло нехотя принял совок. Ведь взять совок - это всё равно что отречься от всех своих убеждений. Да и смешно как-то выйти навстречу пришельцам из космоса с детским совком в руке. "У них наверняка какой-нибудь смертоносный луч, дезинтегратор, и чего только нет!" - думалось ему.
Но он всё же взял совок - и правильно сделал, потому что на верхушке горы Коко его ждали не марсиане и не венерианцы, готовые раздавить его, словно козявку; и не было никакого космического корабля, хоть сколько-нибудь похожего на те, что он видел в фантастических фильмах. Там ждал его торт - только и всего.
Можно было даже не обладать тонким чутьём, чтобы услышать его запах, вернее, сотни, тысячи запахов, разнообразных и пьянящих. Паоло воткнул совок в стенку торта и мигом вырубил в ней нишу для себя и сестрёнки.
Рита напряжённо прислушивалась, ожидая, когда брат позовёт её, а на нее градом сыпались куски марципана и слоёного теста, лились водопады сладкого вина и ручьи наливки. Тут уж она не стала терять даром времени и принялась отведывать всё, что валилось ей под руку, и до того увлеклась, что Паоло пришлось трижды окликнуть её.
– Иду, иду!
– отозвалась она с полным ртом и юркнула в ароматную нишу.
Паоло быстро замуровал вход глыбой засахаренного бергамота, оставив лишь маленькое окошечко для воздуха и света.
– Ну что, убедился?
– спросила Рита и откусила от стены кусок побольше.
– Ладно уж, ты победила. Это торт. Я тебе заплачу.
– Ещё как заплатишь, для чего ж ещё и спорить! Не будешь зря бросаться словами.
– Ладно, я тебе должен. А теперь не мешай мне работать. Ну-ка подвинься, хочу проложить галерею. Надо исследовать весь торт. Ты что думаешь, я сюда обжираться пришёл?