Тот День
Шрифт:
– Равиль, расслабься, повышения тебе не видать, зачем же так прогибаться. – пошутил Андрей, но лаборант юмора не понял.
– Да если бы не она, и я, и все наши люди были бы мертвы! – вскипел молодой человек.
Соколов присмотрелся к похитившим его людям. Было сложно угадать их возраст. Женщине не больше сорока, мужчине лет этак тридцать. Костюмы плотно облегали их фигуры, и ясно было одно: у женщины красивое тело, а ее подчиненный – гора мышц.
– Итак, что мы имеем. – откинувшись в кресле, задумалась Мария.
Соколов,
– Имеем на лицо ядерную катастрофу, и предшествующую ей катастрофу сугубо антропоморфную: массовое безумие. – подвел черту полковник.
– И не работает связь.… На всех частотах помехи. – добавил Арнольд.
– Как обстоят дела в других городах или даже странах, мы понятия не имеем. Нужно начать исследования, есть кое-какие мысли. – присоединился к обсуждению Равиль.
– Таки есть мысли? – опять не сдержался Андрей.
– Закройте кто-нибудь этой военной крысе рот. – привстал из-за стола обиженный еврей, но, не рискнув идти против воли своей начальницы, сел на место.
– Мой друг, полковник, отличный диагност. Прошу вас, выслушайте его. – попросила Мария.
– Принимая в учет мнение этого неприятного типа и господина Шторна, вот что мы можем сделать… – начал Равиль.
Лаборант положил на стол большой лист, взял в руку черный маркер, и начал составлять схему. Был он рассудителен, и маска непроницаемого здоровяка окончательно спала с его лица.
– Сперва предлагаю провести ряд тестов, дабы опровергнуть версию полковника.
– У вас есть основания сомневаться в том, что это может быть новое химическое оружие? – спросил задетый Соколов.
– Уважаемый, я шесть лет работаю в лаборатории антимикробной химиотерапии, и пусть это не мой прямой профиль, но обо всех новинках в области военной химии, я наслышан. – уверенно ответил Равиль, и нарисовал жирную римскую цифру один, а под ней греческую поменьше.
– Итак, первая теория будет проверена следующим образом. Во-первых, мы сделаем анализ крови на патологические вещества, затем общий анализ крови, чтобы выявить отклонения в основных показателях, и в третьих, нужно будет эксгумировать тела погибших, проверив таким образом, структурное изменение органов и кожного покрова.
После того, как на листе появились первые три пункта проверки на химическое отравление, Равиль задумался.
– Так, что там у нас идет дальше. Не стесняемся, думаем вместе. – старался расшевелить людей лаборант.
– Проверка на вирусы и бактерии. – напомнила Мария.
– Ах да. – произнес Равиль и вывел римскую цифру “два”.
Под первым пунктом он написал: “Посев крови на среды”. Под вторым “Общий анализ крови”, процедура под номером три называлась: “Микроскопия”.
– Молодой человек, было бы неплохо, если бы вы поясняли суть этих процедур. – проворчал старик. – Я, знаете ли, не привык оставаться за бортом.
Полковник
– Микроскопия – проверка на нормальный окрас и морфологию бактерий. – подбирая слова, пояснил Равиль, и вывел маркером цифру “четыре”.
– Четвертым пунктом у нас пойдет имунофлюресцентный анализ, или, проще говоря, ИФА. – начал, было лаборант, и заметив недовольный взгляд старого немца, добавил: – Если что-то есть, то в микроскопе это будет светиться.
– Как свечи в ночь хануки. Если есть евреи – они светятся. – пояснил Соколов, и залился хохотом.
Равиль вновь еле сдержался, но на этот раз ничего не ответил. Молодой человек глубоко выдохнул и продолжил.
– Если мы найдем какой-нибудь вирус, то экспресс метод определения – ПЦР. Полимиразная цепная реакция. И я вряд ли смогу вам доступно объяснить, что это такое. – несколько смущенно проговорил Равиль.
– Ладно, внучек, с большего я понял. А принцип тестов – сравнительный? Будете брать тела, кровь и ткань покойничков и сравнивать с нашими?
– Да. Вы все правильно поняли. – кивнул лаборант.
– Есть еще кое-что. – взял в руки маркер Андрей.
Поднявшись со своего места, он начал медленно обходить собравшихся за круглым столом.
– И что же мы упустили? – не скрывая сарказма, спросил Равиль.
– Мы не учли одного: не все “инфицированные” были одинаково больны. Сам я, к сожалению, пирушку проспал. Однако вы должны помнить, как выразился один сержант: “Тех, других”.
– Я понимаю, о чем вы. – кивнула Мария. – Действительно, Равиль, помнишь Василия? Когда он потрошил свою жену, тварь даже вступила с нами в разговор.
– Да. Чушь какую-то нес про свою миссию. Говорил что Катя, жена его, такой жестокой расправы заслуживала. – добавил Равиль.
– У меня оба внука вели себя, похоже. Они словно выныривали из беспамятства и снова погружались во тьму. Один даже застрелился, когда осознал что натворил. – вспомнил ужасы Арнольд.
– Именно, и хоть я и гой. – в своем духе начал Андрей. – Но вправе заметить, что это принципиально иной тип поведения больных людей. Как я понял, таких прецедентов считанные единицы, и основная масса была безумным стадом. Эта дифференциация – наш ключ.
– Андрей Михайлович, перестаньте вы с антисемитскими каламбурами, я, знаете ли, тоже еврейка. – выдавливая из голоса обиженную нотку, произнесла женщина.
– Позвольте, я ему заткну рот! – еле сдерживал себя Равиль.
– Мой товарищ несдержанный болван, но не фашист. – вновь закашлялся от смеха старик.
– Право же, ваши шутки уже порядком поднадоели. Но я ценю вашу догадку. – сменила гнев на милость Мария Захаровна.
– Ты предлагаешь ввести в наши поиски еще один образец для сравнения? – медленно остывая, спросил Равиль.