Тот, кто был равен богам
Шрифт:
Обе жрицы отвернулись от окна и обратили свои взоры на Хелиаса, который расхаживал по комнате взад и вперед, заламывая руки. Подобная демонстрация тревоги и беспокойства смотрелась бы вполне уместно на сцене театра «Хаусолис».
— Видишь ли, Хелиас, люди нас предали, а я полагаю, что мы должны были не допустить подобного развития событий, — сказал Хитуур, постаравшийся сесть в кресло как можно дальше от бывшего спикера.
— Интересно, как мы могли избежать этого? — сердито осведомилась Ллирон, которую возмутил прозрачный намек на ее недальновидность.
Силдаан тоже хотела услышать ответ, хотя в глубине души
— Вы целиком и полностью понадеялись на то, что за деньги можно купить верность.
— Но раньше так было всегда. К чему ты клонишь?
— Наша земля слишком богата для того, чтобы наемники со спокойной совестью ушли отсюда, имея в карманах лишь пару монет за выполненную работу, — пояснил Хитуур. — Мне неприятно говорить об этом, но мы должны были подумать о том, чтобы заручиться содействием народного ополчения, состоящего, как всем известно, из туали, соплеменников Хелиаса. Сотня-другая разгневанных фермеров и рыбаков пришлись бы нам сейчас очень кстати.
— Это не имеет уже никакого значения, — заявил Хелиас. — Вы сами не понимаете, о чем говорите. Это совершенно бессмысленно.
Ллирон удостоила Хелиаса испепеляющим взглядом.
— В самом деле?
— Потому что мы находимся там, где находимся, а еще потому что, по сравнению со всеми остальными обитателями Калайуса, у нас по-прежнему самая выгодная позиция для переговоров.
— Смотри-ка! А я было подумала, судя по выражению страха на твоей физиономии, что ты, подобно всем нам, уже ощутил себя смертником, ожидающим приведения приговора в исполнение за то, что знаешь слишком много, — съязвила Ллирон.
А вот Силдаан слова спикера, похоже, заставили задуматься.
— Это суровая страна, моя жрица. Думаю, мы должны выслушать этого туали.
Ллирон махнула рукой в знак согласия и направилась к длинному дивану, заваленному подушками, чтобы прилечь.
— Я знал, что ты поймешь меня, Силдаан. Я расхаживаю по комнате, пытаясь найти выход из сложившегося положения, а вы рассуждаете о неминуемой смерти и о том, как не навлечь на себя гнев Шорта. А я, кажется, кое-что придумал. — Хелиас остановился, потирая переносицу указательным пальцем. — Калайусом невозможно управлять иначе, кроме как со всеобщего согласия. Он слишком велик и сложен, а жизнь за пределами городов очень трудна и опасна. Я ни на миг не допускаю и мысли о том, что люди намерены править нами дольше, чем это совершенно необходимо.
— Они прислали сюда еще две тысячи солдат. Наемники же, которых мы наняли, выполняли приказ этого магического города, как он там называется, что совершенно очевидно, — возразила Силдаан. — Это — явное вторжение.
— Это заявление о намерениях и демонстрация силы, — позволил себе не согласиться с нею Хелиас. — Теперь мы знаем, что с помощью военной силы и магии они способны захватить любой наш город, когда и как пожелают. Кроме того, они могут поддержать силой любое будущее правительство. Давайте рассуждать логично. Будь вы уроженцем Балайи, чего бы вы хотели — сражаться каждый день за то, чтобы просто остаться в живых, или постарались бы извлечь максимальную выгоду
Силдаан обменялась взглядами с Ллирон, на лице которой отвращение сменилось неприкрытым презрением.
— Ты хочешь, чтобы вся страна платила дань людям? — осведомилась она.
— В данный момент — да, хочу. Послушайте, самое главное сейчас — сохранить себе жизнь. Можете негодовать и возмущаться, сколько душе угодно. Называйте меня трусом. Меня это не волнует, потому что я говорю правду. Мы живы до сих пор лишь потому, что еще можем оказаться полезными. А как только перестанем быть таковыми, то сразу же умрем. Или как только начнем представлять собой угрозу.
— И поэтому я говорю — пусть устанавливают оброк, дань, налог, называйте это, как хотите. Пусть управляют экономикой ради извлечения прибылей. Пусть люди правят. У нас уже давно существует система, при которой кланы работают над тем, что нам нужно, и так долго, как нам нужно. Система разделения кланов подходит для этого как нельзя лучше. На протяжении нескольких лет они будут сохранять здесь подавляющее военное присутствие, но как только решат, что мы полностью находимся в их власти, то начнут сокращать его, потому что держать здесь людей стоит очень дорого.
— А мы тем временем сможем наращивать свою боевую мощь. Мы наберем и подготовим новую армию. Люди перестанут пристально следить за нами, если мы будем регулярно платить им налоги. А когда старое поколение вымрет, а на его место придет новое, то внимание к нам ослабеет еще больше. А что же мы? Ну, во-первых, вы вообще бессмертны; а у меня, если я буду осторожен, остается шанс прожить еще несколько веков.
— И не имеет значения, если на это уйдет сотня лет. Или две сотни. У нас есть время. А у них его нет. А когда мы в достаточной мере окрепнем, то просто перестанем платить им дань. К этому времени за нами встанут все эльфы. Их ненависть к людям станет настолько сильной, что они сами будут жаждать войны. И тогда победа будет за нами. Ненависть превратится в любовь, когда рабство сменится свободой.
Силдаан понимала, что Хелиас рассуждает вполне здраво и разумно. И она видела, что с ним согласны и Ллирон с Хитууром, как бы не противно им было признаваться в этом.
— Прежде чем ты начнешь претворять свой план в жизнь, хочу напомнить тебе, что у нас осталась одна, но очень большая проблема, — сказал Хитуур. — Лес по-прежнему не принадлежит ни нам, ни людям. И что бы мы ни предприняли, он слишком огромен для того, чтобы полностью контролировать его, и именно там неизбежно будет зреть недовольство. Разумеется, нельзя забывать и о ТайГетен, и о Молчащих Жрецах. Как ты намерен поступить с ними?
Хелиас лишь развел руками.
— Эй, я всего лишь посредник, а не солдат. Пусть эту проблему решает Гаран со своими вояками. В конце концов, если вы хотите владеть джунглями, то должны прежде разобраться с обитающими в них хищниками.
Катиетт вытолкнула мага вперед. Они приближались к складу. Сожженные здания лежали в руинах. В бесконечный и неумолчный рокот океанских волн почти не вплетались другие звуки, кроме заунывного плача и гневных выкриков.
— Можешь криком позвать на помощь, если хочешь. Беги, если желаешь. Но знай, что тогда ты умрешь, а мы исчезнем, и смерть твоя окажется совершенно напрасной.