Тот, кто меня разрушил
Шрифт:
Даже водитель смеется и подмигивает мне в зеркале.
– Блииин! – в шутку ругаюсь я. – Надо было начать с желтой. Кто бы подумал, что тебя с красной так развезет!
Развалившись на сиденье, Дима держится руками за живот и визжит от смеха. В таком состоянии я выгружаю его на улицу, плачу за такси и прошу водителя вернуться за нами через час.
– Час! – возмущается Дима. – Тоже мне, туристка! Что ты увидишь за час?
Я не успеваю зайти в магазин, как Дима останавливается в дверях и смотрит на меня с опаской. Спортивные товары. Догадываюсь, что это место не вызывает у него восторга,
– Мы на минутку, – обещаю я, и он обиженно утыкается взглядом в кеды. – Ты сколько весишь?
– Чего? Зачем тебе мой вес? – не понимает он, и я машу рукой, приглашая следовать за мной. Через пару минут нас уже ведут вглубь магазина, туда, где черным глянцем сверкают самокаты. Те, которые с мотором.
– Мы заказали пробную партию, – объясняет продавец, – но они уже привлекли огромный интерес. В Европе ими пользуются повсеместно. Можно взять с сиденьем или без. Вот на этом вы оба уместитесь с полным комфортом, ребенок встает спереди, а родитель позади него.
Дима подходит к самокатам. Нет, не подходит, подкрадывается, как пантера к жертве. Гладит, оставляет потные следы на идеальном глянце и тут же отдергивает руку.
– Этот молодой человек – мой гид, – объясняю продавцу, показывая на Диму, – поэтому нам нужен двухместный самокат с мотором.
– Я не соглашался быть твоим гидом, – поправляет Дима, но его голос мечтательный, тихий. В мыслях он уже несется по городу на самокате.
– Мы поставили демонстрационную модель на зарядку, так что можете проехаться, – предлагает продавец, выкатывая самокат в проход. Дима отворачивается и скучающе смотрит по сторонам. Гордый. Ни за что не признается, что влюбился с первого взгляда. Я встаю на платформу, вожусь с рычагами и подмигиваю продавцу, чтобы он мне подыграл.
– Не понимаю, где лево, а где право, все очень сложно!
– Вот же, блин! – бурчит Дима и забирается на платформу передо мной. – Лара, ты реально безбашенная! Написано же «L» и «R». Ты латинский алфавит знаешь?
– Зазнайка!
Продавец понимающе улыбается, отступает, и мы движемся вперед.
– Ты серьезно насчет гида? – спрашивает Дима, не оборачиваясь.
– Да. Мне лень ходить, ездить легче.
– Тогда возьми синий самокат, он красивее. – Дима принимает мою ложь, делает ее нашей общей правдой.
Мы купили синий самокат с мотором. Потом еще шлем, наколенники и прочее.
– Тебе тоже нужен шлем, – нахмурился Дима.
– Зачем? Я же безбашенная.
Он покраснел и отвернулся, копаясь в карманах.
Не скрою, эта покупка стоит очень недешево, но я могу позволить себе такой поступок. Я трачу деньги со страстью, которая мне не знакома. Все эти годы я копила деньги, надеясь именно на такую покупку, на такой восторженный взгляд. На ощущение настоящей жизни.
Потом мы зашли в продовольственный, и я купила упаковку ванильного мороженого. Дима нахмурился, но ничего не сказал. По дороге домой он смотрел в окно, царапая ногтем худенькую коленку. Зайдя в дом, последовал за мной на кухню, где я растопила мороженое в микроволновке и сделала нам тёплый коктейль с ягодами и фруктами.
– Тебе что, тоже холодное нельзя? – осторожно поинтересовался он.
– Ага. Зубы ноют.
Впервые
Потом я приняла душ и, когда вернулась на кухню, обнаружила, что Дима убрал все следы утренней разрухи.
Сидя на полу в прихожей, он собирал самокат. Я присела рядом, и мы сосредоточенно работали, ругаясь на непонятные инструкции и собственную глупость. Наивная, я праздновала победу. Еще немного, и мы подружимся, Дима станет меня слушаться, и тогда я смогу заняться своими делами без отвлечений и ненужных волнений.
А потом я посмотрела на часы и одной фразой разрушила наше хрупкое взаимопонимание:
– Мне пора навестить твою бабушку.
– Пошли! – Дима тут же поднялся, откладывая отвертку.
– Нет, извини, в больнице тебе не место. Там можно подцепить такую гадость, что потом век не вылечишься. Соседка за тобой проследит, она за тебя отвечает.
– Раз тебе туда можно, то и мне тоже! – сказал Дима ледяным тоном, слышать который от ребенка было страшно. Он бросил мне вызов и застал меня врасплох.
– Мы с тобой разные, и ты об этом знаешь.
Плохой ответ, Лара! Очень плохой.
Пнув полусобранный самокат, Дима нарочито громко хлопнул дверью и взбежал вверх по лестнице. Через стены я слышала его частое, хриплое дыхание.
– Тебе плохо? – крикнула вверх, открывая дверь прихожей.
– Да, – ответил он, – мне плохо. Когда ты уберешься отсюда, мне станет намного лучше.
К Людмиле Михайловне меня не пустили. Стоило сначала позвонить, и тогда мне бы сказали, что ей стало хуже и она в реанимации. Сердобольная медсестра позволила мне написать записку, вернее, отчет о сегодняшнем дне и здоровье Димы, и обещала прочесть его, как только больная проснется.
Когда я вернулась домой, то обнаружила, что Дима пропал. Отвечающая за него соседка мирно спала у себя дома. Доверия к ней нет никакого.
– Пропал? Да что вы! Ведь только что тут был… – притворно запричитала она. Приходится усомниться в проницательности Людмилы Михайловны, раз она доверяет ребенка этой даме.
Не раздумывая, я набрала номер Игоря, хотя толком не знала, что именно собираюсь ему сказать. Пропал ли Дима? Ведь ему одиннадцать лет. Что позволяют детям его возраста? Может, пошел к друзьям, как делает каждый день. Ведь я ничего не знаю о его жизни, да и о детях вообще. А соседку спрашивать нет смысла, она не интересуется Димой. Как назло Игорь не ответил, и я оставила сообщение, в который раз подтвердившее мое несоответствие признанным психическим нормам.
– Игорь, привет. Все в порядке, не волнуйся, но позвони мне, как только получишь это сообщение. Срочно.
Да уж.
Несобранный самокат валяется в траве около беседки. Сквозь виноградные ветви виднеется фасад дома номер шестьдесят три. А что, если Дима там? Смогу ли я зайти к чудовищу? Вот так, сразу, без подготовки.
Раздвинув ветви, я присмотрелась к ярко-красной входной двери соседнего дома. Чувствуется женская рука: мелкие детали продуманы с таким вниманием, что завидно. Ухоженный сад, по сторонам лестницы горшки с цветами. Трудно представить чудовище посреди этого цветочного великолепия.