Тот, кто придет за тобой
Шрифт:
– Ответь же мне! Ты там?
Он снова коснулся рукой стены и потом быстро зажег фонарик. Растрескавшаяся кирпичная кладка, никаких следов...
Значит, она не пыталась выбраться. Не боролась, не цеплялась за стены, обдирая ладони о кирпичи.
Может, ее там и вовсе нет? Они ошиблись и то был лишь сон? Ночной кошмар?
Он направил лучик фонарика вниз. И там что-то метнулось – на самом дне, скрываясь во тьме.
Всплеск, еще один всплеск...
Словно кто-то нырнул, ушел под воду с головой, поскользнувшись на мокрых камнях.
Веревку
Что веревки все равно не хватит.
Он не достигнет дна.
И в этом его спасение.
Внизу что-то булькнуло, плеснуло, а потом послышались другие звуки – шорохи... и что-то чвакало там и урчало... словно это работали чьи-то челюсти.
Цепляясь за веревку, он направил фонарь вниз.
И увидел все своими глазами.
Тело утопленницы плавало в черной воде как... А рядом...
Отчего-то он сразу понял, что это целый выводок...
Что они еще малы и малосильны...
Алчные и хилые, на тонких паучьих ногах...
Если бы только не их глаза, уставившиеся на него...
Они пожирали ее тело в темноте, и он светом фонаря помешал им, и теперь они таращились на него...
Вцепившись в веревку, он не мог издать ни звука, не мог закричать:
– Эй, тащите меня наверх!
Ее лицо... еще не тронутое тленом... она смотрела на него со дна колодца, и ее волосы покачивались на воде, как водоросли, обрамляя бледные щеки.
Он ухватился за веревку, как за свое последнее спасение, и начал подниматься сам, подтягиваясь на руках сантиметр за сантиметром.
Фонарь он теперь держал в зубах и впивался в него все крепче и крепче.
Они там, внизу, заняты ею... ее трупом... им сейчас не до него...
Они не погонятся следом, потому что...
Где-то там, наверху, – двурогий месяц. И ветерок, пронизанный запахом шалфея и мяты. И там их машина и две бутылки водки в багажнике рядом с запаской.
И он ведь не хотел ничего плохого. Они все не хотели ничего плохого, наоборот, они приехали сюда, к колодцу, чтобы спасти ее.
Чтобы спасти...
Мало ли что случилось раньше...
Теперь уже не исправить.
Но они приехали к колодцу, чтобы спасти...
А не наоборот.
Тысячу раз нет...
Тысячу сантиметров до поверхности, до края...
Шорох раздался над самой головой.
Не со дна, сверху.
Желтое пятно зажатого в руках фонарика выхватило из мрака сначала лишь силуэт караулившего его существа.
Оно было много больше размером тех малорослых и хищных. Упираясь в стенки колодца руками и ногами... лапами... цепкими, как у богомола, оно отрезало ему путь наверх.
А потом он увидел его глаза. Они сузились и моргнули. Пасть ощерилась в довольной ухмылке.
Оно дотронулось до туго натянутой веревки и с легкостью потянуло ее вверх, на себя, приближая его, сжавшегося в комок на том конце, и одновременно обвивая его веревочными кольцами – руки, шею...
А затем оно сделало молниеносный выпад и оторвало ему голову, на
Ибо впереди у него была долгая охота.
А обезглавленное тело на упущенной веревке рухнуло вниз. Его приняли с благодарностью, как манну небесную...
По темнеющему небу, перечеркнув двурогий месяц, пролетел авиалайнер.
И его слабый гул растворился в ночном воздухе, как кровь растворяется в воде.
Глава 2
ДЕКОРАЦИИ
В сгущающихся сумерках месяц бледнел и таял – тонкий острый серп, чей свет затеняли собой мощные фонари федеральной автострады.
В этот жаркий августовский вечер машин на дороге значительно прибавилось – дачники возвращались в Москву, туристы и отдыхающие, всем, кому надоело штурмовать пригородные электрички, набивались битком в рейсовые автобусы и маршрутки.
По шоссе с ревом и гулом неслись бензовозы и бетономешалки, длинные, как поезда, тяжело груженные фуры: свежие овощи, молоко, стройматериалы, электроника, мясо, фрукты – все это должно поспеть вовремя и уже рано утром лежать на складах и на прилавках.
По обеим сторонам дороги тянулся лес, за лесом, как чаша, окруженная соснами и песчаными обрывистыми берегами, лежало озеро. Оно всегда привлекало рыбаков и купальщиков, а уж в этот знойный август особенно.
На автобусной остановке, известной как «33-й километр», толпились с рюкзаками подростки и пенсионеры-рыбаки. Эти ехали домой, кто с нехитрым уловом, кто с обгорелыми от солнца плечами. Но немало веселых компаний осталось на берегах лесного озера и на ночевку. Там зажигали костры и жарили шашлыки, настраивали гитары – побренчать, извлекая из модных сумок-холодильников бутылки с пивом и водкой.
Вокруг озера с давних времен люди строили дачи, земля тут считалась не очень хорошей – глинистая, местами заболоченная почва. Из плодовых деревьев отчего-то совсем не росли вишни и яблони, то тут, то там на участках погибали каждую зиму, если температура опускалась ниже двадцати градусов.
Но с некоторых пор земля вокруг озера стала дорожать и превращаться в солидный капитал. А все из-за близости к столице, из-за развитой инфраструктуры, из-за давным-давно проведенного в поселке газа, близко расположенной железнодорожной станции и самих окрестностей – где с одной стороны рядом районный центр, а с другой – самые живописные в Подмосковье угодья: леса, поля, луга и, конечно же, озеро.
Однако город наступал по всем направлениям. За лесом уже высились новые кирпичные многоэтажки, где жилье охотно и быстро раскупали москвичи. В городе как грибы после дождя росли торговые центры. Вездесущий «Макдоналдс» открыл тут уже три свои закусочные, в том числе и на шоссе – для водителей.